— Я уже это поняла, — улыбнулась я. — Дворник у вас и вправду замечательный. Уникальный дворник. Только подскажите мне, где найти этот клуб?

— В-о-он там! — махнул рукой с зажатой в ней трубкой Николай Семенович. — В подвале соседнего дома.

Я попрощалась со стариками и направилась в указанном направлении.

Я сразу увидела вывеску над входом в подвал. Клуб назывался «Добрыня». Подтверждением этому служил розовощекий богатырь на вывеске. Косая сажень в плечах, с пышными усами он выжимал одной рукой огромную гирю, а в другой держал меч-кладенец. Внизу более мелкими буквами было написано: «Есть такая профессия — Родину защищать».

Я спустилась по ступенькам вниз. Дверь была открыта, и из подвала доносились бухающие удары, лязг металла, восторженные выкрики и прочие звуки, которые сопровождают серьезные занятия настоящих мужчин.

Я вошла в подвал и приятно удивилась. Во-первых, я не ощутила затхлых запахов, во-вторых, я не увидела обшарпанных стен. В-третьих, на входе пол устилали циновки, и серьезный мальчик лет четырнадцати предложил мне разуться, прежде чем войти в зал. На мой вопрос, где мне найти Александра Васильевича, он ответил, что тот на тренировке и следует подождать минут десять, когда тренировка закончится.

Я присела на стул и огляделась. На стенах висели плакаты с изображениями известных спортсменов и большой портрет маршала Жукова на вороном жеребце. Налево, направо и прямо вели три двери. Я кивнула на них и спросила:

— Можно посмотреть?

Мальчик важно кивнул:

— Посмотрите, но только тихо! Не отвлекайте от занятий.

Я почему-то на цыпочках подошла к дверям и заглянула в каждую из них. Та, что направо вела в тренажерный зал. Налево располагался настоящий учебный класс с десятком столов и кафедрой для преподавателя. На стенах висели щиты с изображением стрелкового оружия, какие-то схемы, образцы военной униформы, и что-то еще, что я не успела разглядеть, и географические карты. Меня удивило, что за столами спокойно сидели подростки лет пятнадцати-шестнадцати и внимательно слушали высокого пожилого мужчину, по виду, отставного военного, который расхаживал перед ними с указкой в руках и что-то объяснял.

Дверь скрипнула, мужчина оглянулся и строго на меня посмотрел.

— Извините, — поспешно сказала я и прикрыла дверь.

Более всего, меня поразил даже не тренажерный зал, хотя он и был оснащен хорошими тренажерами, а то, что мальчишки в такую жару занимается совершенно не свойственным им для этого времени года делом. Вместо того, чтобы гонять на футбольном поле мяч, купаться или прохлаждаться возле пивного ларька в компании своих сверстников, они что-то пишут в тетрадях и покорно внимают рассказам бывшего военного.

Я прошла к тем дверям, что вели прямо. Они открылись и выпустили стайку совсем уже маленьких, лет десяти не больше, мальчишек в кимоно. За ними вышел их наставник — молодой человек лет двадцати пяти и тоже в кимоно.

— Всем немедленно в душ! — весело крикнул он.

И весело гомонящая компания скрылась за еще одной дверью. Я ее поначалу не заметила, так как она была не выкрашена, а отделана, как и стены, вагонкой.

— Вы к кому? — спросил тренер.

Я не успела открыть рот, как мальчик на входе вскочил на ноги и вытянулся по стойке «Смирно».

— Они к Александру Васильевичу! — громко доложил он. — Я попросил подождать, когда закончится тренировка.

— Молодец, Синельников, — похвалил его тренер. И обратился ко мне: — Александр Васильевич, освободился. Если вам срочно, пройдите в зал. Он сейчас индивидуально с ребятами занимается.

Я прошлепала в зал. Он был раза в четыре больше остальных. Пол его закрывал борцовский ковер, в углу находился боксерский ринг, на котором два юных боксера обменивались ударами, а несколько подростков подбадривали их громкими криками. Суворова я увидела на ковре. Он был босиком и в кимоно, и что-то объяснял мальчику лет пятнадцати в точно таком же кимоно. Вероятно, какой-то захват, потому что, то и дело, хватал его за шиворот и с каким-то вывертом бросал на ковер. Парень, в конце концов, кивнул головой и весьма ловко бросил Суворова через бедро.

Тот поднялся с ковра, если я правильно помню, он называется татами, и одобрительно хлопнул паренька по плечу. Затем пожал сопернику руку и направился в противоположную от меня сторону.

— Александр Васильевич! — крикнула я.

Суворов резко оглянулся. Я ожидала увидеть на его лице удивление, недоумение, вежливый интерес, но не такой всплеск восторга, который вылился на меня.

— Костя! — крикнул он высокому парню, который находился возле ринга. — Замени меня! — и быстро направился ко мне.

Восторг в его глазах исчез, зато появилась тревога.

— Что случилось? — спросил он, пожимая мне руку. — На вас лица нет.

— Мое лицо при мне, — тихо сказала я.

Мне вдруг стало страшно. А вдруг откажется? Конечно, я и сама в состоянии добраться до Озерков, просто затрачу гораздо больше времени на дорогу и не сумею обернуться за один день, но в случае его отказа, я уже не посмею снова обратиться к нему за помощью. А из этого следует, что больше мы никогда не увидимся…

И все же надо было как-то начинать…

— Мне нужно, просто необходимо съездить в одно место. Это более двухсот километров в один конец… — Я подняла на него взгляд. — Я не могу объяснить, но это очень важно. И я очень прошу вас съездить со мной.

— Подождите, — прервал меня Суворов. — Я сейчас приму душ, переоденусь, и вы все мне расскажете.

— Но… — начала я.

— Никаких но, — опять перебил меня Суворов. — Я понимаю, вы нуждаетесь в серьезной помощи, но прежде, чем браться за дело, я должен хотя бы в общих чертах представлять, в чем ваша проблема.

— Хорошо! — пролепетала я, с трудом сдержавшись, чтобы не подпрыгнуть от восторга.

Четыре, пять, шесть часов мы будем вместе. Сейчас меня не так волновала мысль, что в Озерках я обнаружу своего негодного мужа и его любовницу, как предвкушение долгого путешествия рядом с человеком, который не давал мне авансов, не делал никаких намеков или предложений, но умел смотреть так, что мороз пробегал по коже, ладони становились мокрыми, а коленки стучали друг о друга, как зубы у продрогшего до костей человека.

Я смотрела ему вслед. Суворов быстро, снимая на ходу кимоно, прошел в противоположный конец зала и открыл дверь, вероятно в тренерскую комнату. Спина у него была загорелой, крепкой, под кожей перекатывались мышцы. А под правым нижним ребром я заметила вдруг крупный, серпообразный шрам. Похоже, от осколка…

В горле у меня пересохло. Нервно сглотнув, я отвела взгляд от двери, за которой скрылся Суворов. Давно у меня такого не бывало, чтобы нравилось все, абсолютно все в мужчине. И не просто нравилось…

Я бросила быстрый взгляд по сторонам: не заметил ли кто, с каким пристальным вниманием я наблюдаю за Суворовым. Кажется, все обошлось. Каждый в этом зале занимался своим делом, и на меня не обращали внимания.