— Готовы? — спросил мавр.

— Да, — ответили граф и Энрике, уже севшие на лошадей.

— Трогай!

Маленький караван тронулся в путь довольно поспешно, в то время как ураган, уже отбушевавший в лесах, скатился со страшным шумом на долину.

Темнота была полная. Молния блестела только на вершинах гор, где, видимо, еще свирепствовала гроза. Но отблески молнии не достигали долины.

Хасси ехал впереди, странными звуками понукая своего верблюда. Он держал наготове ружье и старался разглядеть что-нибудь в темноте. Он уже прошел пятьдесят шагов по берегу реки, окаймленной высокими скалами, когда мавр вдруг остановил своего верблюда.

— Что такое, папаша мавр? — спросил тосканец, заряжая свое ружье.

— Вижу тени, движущиеся в нашу сторону, — ответил Хасси аль-Биак изменившимся голосом.

— Это звери? — спросил граф.

— Люди, я в этом уверен.

— Неужели бедуины уже окружили нас?

— Я о том же самом спрашиваю себя.

— Прорвем их линию.

— Заряжайте ружья.

— Готовы, — ответили в один голос Афза, граф и остальные. Хасси на минуту замер, прислушиваясь, потом испустил пронзительный крик.

Три добрых махари, хотя и уставшие от длинного пути днем, бросились вперед, унося седоков.

Вдруг раздалось несколько выстрелов: стреляли по земле или кверху, и поднялись дикие крики.

— Пора, Хасси! — закричал граф и направил свой выстрел на высоту человеческого роста, решив убита кого-нибудь.

Человеческие фигуры бежали по равнине, стараясь сгруппироваться на пути беглецов.

Хасси, вовремя заметив их, резко повернул к реке, но это была плохая тактика, ибо таким образом открывался весь фланг каравана.

Действительно, раздался новый залп со стороны бедуинов, обе лошади и верблюд Афзы упали мертвыми, пронзенные многими пулями и увлекая за собой своих седоков.

Два другие верблюда, испуганные выстрелами и дикими криками, продолжая усиленно бежать, счастливо прорвались сквозь линию нападающих

Ни Хасси, ни марабут, занятые стрельбой направо и налево, не заметили несчастья, случившегося с их спутниками. Только Ару, сидевший за Мулеем, услышал крик о помощи молодой женщины и недолго думая соскочил на землю, рискуя сломать себе шею или ноги.

Бедуины и не старались гнаться за двумя верблюдами, заметив, что на одном из них были ящики со страшными бомбами, с которыми они не хотели иметь дело, боясь взлететь на воздух.

Счастливые, что взяли живьем двух франджи и молодую женщину, за которых командир бледа рано или поздно выплатит хорошую сумму, они бросились на упавших, как стая голодных волков, и связали их.

Ару, который старался сначала защитить свою оглушенную падением госпожу, получил от аль-Мадара два здоровых подзатыльника с угрозой сейчас же расстрелять его, если он моментально не покинет окрестности лагеря.

Пока происходило все вышеописанное, два махари, чудесно спасшиеся от выстрелов, направленных по земле, чтобы не убить людей, которых надо было взять живыми, все быстрее неслись в темноте.

Хасси аль-Биак и марабут, думая, что за ними погоня, не сдерживали их, а напротив, были довольны взятым махари темпом.

В эту минуту над пустыней разразился ураган.

Порывы холодного ветра, уже погулявшего по вершинам Атласа, поднимали столбы пыли, вырывали кусты; зачастивший дождь мешал видеть что-нибудь дальше своего носа.

Удары следовали за ударами, все больше пугая двух махари, казалось, обезумевших в бешеной скачке.

Хасси, думая, что он все еще во главе каравана, кричал время от времени:

— Вперед, друзья! Вперед, Афза! Атлас близко!

Он промчался, должно быть, несколько миль, когда его верблюд споткнулся, издавая какой-то резкий, неприятный звук.

Хасси нагнулся посмотреть, что находится впереди, но дождь мешал этому.

Он, однако, предвидел какое-то препятствие и постарался удержать животное, но оно поднялось и продолжало свой бег.

— Стой! Стой! — закричал Хасси.

— Кто? — завопил марабут с отчаяньем.

— Все!

— Мы одни!

— Моя дочь?!

— Исчезла!

— Когда?

— Не знаю, друг. Я только сейчас заметил, что мы одни. Крик отчаяния вырвался из груди несчастного отца.

— Моя дочь! Моя Афза! Только гром ответил на его зов.

— Может быть, ее махари упал, и франджи остановились, чтобы помочь ей? — спросил он слабым голосом.

— Я ничего не видел и не слышал, друг, — ответил марабут. — Я был занят тем, чтобы направлять своего махари: он как будто взбесился.

— Вернемся, Мулей.

— Махари не захотят вернуться. Не видишь, что они проваливаются? Мы попали в болото.

Марабут был прав. Животные продолжали свой бег с меньшей скоростью, потому что время от времени спотыкались и попадали по колена в воду, как будто под ними находилась топкая грязь.

Хасси дернул вожжи своего верблюда, но животное не слушалось.

— Где мы находимся? — спросил в отчаянии Хасси. — Ты не знаешь, Мулей?

— Я не вижу ничего дальше головы моего верблюда, — ответил марабут. — Чувствую только, что под нами нет твердой земли.

— Разве здесь есть зыбучие пески?

— Да, попадаются местами у подножья Атласа.

— Тогда мы пропали!

— Мы еще не потонули. Может быть, верблюды смогут пройти это болото. Твой махари идет вперед.

— Да, только все глубже уходит в воду.

— Так же, как и мой.

— Не можешь заставить его повернуть назад?

— Больше не слушается — или не может слушаться. Марабут сделал жест отчаяния.

— Нас поглотят пески! — воскликнул он с ужасом.

Он сильно дернул верблюда, думая заставить его обернуться, но достиг только того, что животное погрузилось в воду по брюхо.

Верблюд Хасси, шедший впереди, также опустился. Несколько минут бедные животные делали отчаянные усилия, чтобы избавиться от затягивавшего их бездонного песка, покрытого мелкой водой, потом остановились как вкопанные, как бы поняв, что всякая борьба напрасна и что смерть носится над ними.

Молча смотрели мавры на эти последние усилия. Ураган ревел над их головами, и дождь мочил их, делая тяжелыми их плащи и чепраки животных.

— Мулей, — спросил мавр, — это наш конец?

Марабут не имел храбрости ответить. С ужасом смотрел он на своего махари, все глубже затягиваемого песком.