вызывают, совершенно несовместимы с тем, что происходило между мной и Томом. Мне не хотелось думать, что это может его расстроить или вызвать ревность. Мне вообще не хотелось ни о чем думать, кроме этих небольших, ничего не значащих эсэмэсок.

Но жизнь настолько реальна, что пребывать в своих глупых мечтах, выдумывать то, как все могло бы сложиться, и представлять все в красках, зачастую оказывается несусветной глупостью, миражом, который развеять можно за несколько минут.

И все же я согласилась ехать в Англию, туда, где много тусовок и знакомых Тома, туда, где живет семья Коула, но не сам он. Туда, где жизнь моя скоро вновь перевернется на сто восемьдесят градусов.

– О чем задумалась? – окликнула Надя и плюхнулась на диванчик напротив меня. Ее рыжие кудряшки были заколоты невидимками, а строгие зеленые глаза изучали мое лицо. Она открыла сумочку, достала сигареты и прикурила.

– Какие думы бороздят эту светлую голову? – чуть улыбнувшись, повторила она.

– Разные, – отшутилась я и посмотрела в окно.

– Ладно. Другой вопрос. Почему мы не готовимся к премьере? Почему мы здесь? – не получив определенного ответа на первый вопрос, Надя перешла к самому главному.

Струйка дыма направлялась в сторону, но до меня все равно доходил запах сигареты, от чего я морщила нос.

– Потому что мы никуда не идем, – разочарованно ответила я.

– Нормально, – скривив губы, бросила она. – И что нам мешает?

Я звучно вздохнула:

– Том.

Надюха подозвала рукой официанта и заказала по бокалу коньяка. Потом развернулась ко мне, выпустила в потолок дым и выдала:

– Правильно делает твой Том. Чует он, что жареным пахнет. – Она опять затянулась сигаретой и выпустила дым. – Нравится он мне. Твой кумир – нет, а вот Том нравится. Все у него правильно. И если уж у вас все серьезно закрутилось, то не стоит предаваться пустым мечтам, которые могут все испортить. Я доходчиво объясняю?

– Да, – растерянно отозвалась я, потому что и сама все понимала, не согласиться было сложно.

Звучало все так логично и правильно, что хоть плачь, потому что от всей этой логичности совсем не становилось легче, а только тяжелее на сердце и в душе. Я комкала в руках бумажную салфетку и боролась с мыслями и подступавшими слезами.

– Только вот не надо этих мокрых глаз, – сухо обрубила меня подруга. – Тебе скоро двадцать два. Прошу тебя… смотри на жизнь реальней, хватит витаний в облаках, этот журавль не для тебя. И не надо вспоминать слова сестры, может быть, она просто хотела поддержать брата, подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты его простила и написала. Так сказать, груз ответственности с него сняла. А может, какой-нибудь его агент переживает, что ты все-таки сболтнешь лишнего и расскажешь желтой газетенке, что Коул, всеми любимый красавец, просто козел. Выгнал бедную девушку зимой на улицу. Это ты только такая глупая. А я бы пошла и рассказала обо всем какому-нибудь журналюге, мне бы за это еще и заплатили.

– Надя! Ты заткнешься?! – не выдержала я. – Позволь мне самой решать, что хорошо, а что плохо!

Мне хотелось показать, какая я сильная, и этот взрыв эмоций должен был помочь вызвать злость, но получалось, что все, что она говорила, могло быть правдой, поэтому предательская слеза уже катилась по щеке.

– Я-то заткнусь, – парировала она. – Вот только ты мучаешь себя изо дня в день. Это что за мазохизм такой? Или тебе нравится? Ты получаешь от этого всего вселенское удовольствие?

– Прекрати… – Я закрыла лицо, чтобы никто не слышал и не видел моих слез.

Подруга перебралась на стул рядом со мной и обхватила за плечи. Сладкий запах ее парфюма в мгновение окутал меня своим знакомым ароматом.

– Стася, солнышко! Ты сама понимаешь, что я говорю тебе правду. Оттого и плачешь, – утешала, как могла, она. – Смирись с тем, что твоя судьба – это Том, ты не зря ездила в Англию. Он твой принц, он тот, кто сможет сделать тебя счастливой. Да лучше твоего Коула в сто раз, он борется за свое счастье. Борется всеми известными ему способами. А тот…

Я только кивала. Все правильно, правильно до отчаяния.

Я взяла бокал с коньяком, который принес официант, и залпом осушила его. Приятная горечь обожгла горло и на секунду заглушила боль в груди. Я подняла глаза на Надюху, она по-матерински прижала меня к себе, и я ответила на ее объятия, прошептав в ответ:

– Ты права. Мы никуда не пойдем. Мы сильные. Мы со всем справимся.

* * *

В день премьеры я отключила телефон, чтобы никого не слышать и не видеть. И все же за день до этого ничто не могло мне помешать рассматривать новые и старые фото Джонатана Коула на сайтах про селебрити. Уверяла себя, что просто хочу знать, как проходит премьера в других городах, как он добрался до России. Хотя знала, что на телефон будут приходить сообщения, как только он окажется здесь.

В Лос-Анджелесе он говорил какие-то глупости о съемках, смеялся, как всегда, над собой и своими косяками при работе над фильмом. Может быть, именно это и подкупало меня каждый раз. Он не строил из себя звезду, мог смеяться над собой, и юмор всегда и везде помогал ему побороть свои страхи. А может быть, я просто поддалась всеобщей истерии?

Следующая новость разбила мне сердце. Джонатан и Скарлетт названы парой года по версии какой-то крутой премии от MTV. Их награждали, они подшучивали друг над другом на сцене, а в комментариях к новости многие писали о том, что верят в их любовь. Хотелось задушить Скарлетт.

Решила найти новости в день его рождения. День рождения, когда я прислала эту эсэмэску, с которой и начинались все ссоры с Томом, что он делал в этот день?

Быстро пробежавшись по заголовкам, я наткнулась на фото: «Джонатан Коул свой ДР провел на съемках нового фильма. Но весь уик-энд он отрывался в загородном прибрежном отеле со своей партнершей, роман с которой ему приписывают. Скарлетт и Джонатан отлично смотрятся вместе. Загорелые и счастливые».

Я с силой захлопнула крышку ноутбука, понимая, что где-то внутри опять что-то оборвалось.

И теперь, проревев полночи и пытаясь занять себя хоть чем-то, чтобы не думать о Скарлетт и Коуле, я пялилась в телевизор. Обнимая мишку, смотря дурацкий сериал про «Папиных дочек» и думая о том, как все просто там, на голубом экране, и как все сложно здесь. Сложно здесь, на этом диване с кружкой кофе в руках и в растянутой толстовке, не думать о том, что парень, который тебе нравится, уже в твоем городе, где-то сейчас