Генерал мрачен. Вспоминает сегодняшний разговор, весьма неприятный. Открытым текстом ему дали понять, что игра чересчур затянулась. Груда ставок растет, а выигрыша нет и нет. Непойманного объекта это не касается — мелочь, недостойная внимания небожителей. Десяток-другой трупов — невелика важность, от паленой водки гибнет больше…

Нет результатов, давно обещанных, — тех, которые можно превратить в миллионы и миллиарды. Перспективы и сроки отодвигаются, как мираж в пустыне. Это — самое главное и самое гнусное. На косматого хозяина ночи людям, прикрывающим спину Генералу, по большому счету наплевать. Не вышло в этом тысячелетии — закончат в следующем. Время есть.

Они вдвоем.

Бутылка опустела, вторая тоже. Следы пиршества сложены в пакет. В зале значительно темнее — Ирка с Игорем прихватили два фонаря и таки отправились на подземную экскурсию.

Она делает шаг к нему, ей хочется сказать многое. Что она не такая, как он мог подумать… Что у нее нет и никогда не было привычки через три часа после возобновления знакомства ложиться под первого встречного парня… Что он не первый встречный, что…

Она не говорит ничего. Он тоже. Говорят руки, говорят губы — беззвучно — и прекрасно понимают друг друга.

Подземелье вовсе не романтичное. Хотя замшелые кирпичные своды могут произвести сильное впечатление. Но дело портит земляной пол, обильно усыпанный мусором. Отнюдь не древним: одноразовые стаканы, банки, бутылки, обертки и объедки… Похоже, иные граждане облюбовали замок для неформального общения с выпивкой и закуской. При этом активно используют дыру в полу как мусорную яму. И по совместительству — как отхожее место. Ладно хоть все замерзло.

Ирка брезгливо морщит нос, но продвигается дальше. Справа подземелье быстро кончается — наружная стена крепости. Ряд похожих на амбразуры подвальных окошек. Достаточно широких — для пушек? Видно звездное небо и, смутно, — другой берег Славянки. Больше здесь ничего интересного. Игорь даже не старается прижаться к ней поближе — обстановка не располагает.

Они возвращаются к пролому и двигаются влево. Пол резко повышается, под ногами груда земли и битого кирпича — приходится низко пригнуться. Сверху, в заиндевевшем кирпичном своде, — еще один лаз, в него все и насыпалось. За ним — черная горизонтальная щель. Узкая, протискиваться нужно ползком. Игорь светит туда. Батарейки подсажены, луч вязнет в липкой тьме, ничего не видно. Ничего, кроме… Кроме…

Два слабо светящихся пятнышка. На долю мгновения исчезли, зажглись снова. Слегка переместились? Глаза? Тут же, ответом, — низкое рычание. Собака, шепчет Ирка и чуть растерянно пятится.

Но это не собака.

Рычание становится громче.

Шаги. Желтый круг света прыгает по стенам. Игорь. Наташа делает шаг назад.

— Ну что, диггеры? Много сундуков и скелетов откопали? — интересуется Гена, не скрывая скепсиса. Он досконально обшарил здешние подвалы еще мальчишкой.

Игорек не отвечает, торопливо выбирает из уцелевшей кучки петард самую большую. И спешит обратно.

— Что случилось? Где Иришка? — тревожно спрашивает Наташа. Ушедшие было страхи мгновенно возвращаются. Замок опять кажется чужим и враждебным. И пустым лишь на вид.

— Там Ирка. — Игорек на ходу мотает головой. — У нас проблемка нарисовалась, надо шавку одну шугануть, а то…

Уходит, конец фразы гаснет за стеной. Гена недоуменно провожает его глазами и не знает, что в последний раз видит приятеля.

Живым — в последний.

— Сейчас выскочит и улепетнет как ошпаренная, — говорит Игорь. Он зол на идиотскую бездомную псину, заставившую его так поспешно отступить из подземелья. Отступить на глазах у Ирки. Как на грех, и палки под рукой не оказалось, и камень из смерзшейся кучи не выковырять. Ну ничего, сейчас он ей покажет…

Ирка молчит, она неравнодушна к собакам и кошкам. Но ничем не мешает. Мальчик решил почувствовать себя защитником и рыцарем — пусть, она все понимает. Ирина по прозвищу Динамо вообще понимает гораздо больше, чем думают многие ее знакомые, обманутые имиджем непосредственной и простоватой девушки-ребенка…

Они стоят у края второго, меньшего, лаза. Игорь нагибается. Петарда с горящим фитилем летит по дуге в черную щель.

Яркая вспышка. Взрыв в узком замкнутом пространстве бьет по перепонкам. Но собака не улепетывает как ошпаренная. Она невероятным прыжком вылетает наверх. Прямо к ним.

Какая громадная, успевает подумать Игорь — и это его последняя связная мысль.

Бросок зверя неразличим глазом — Ирка сбита, отброшена на несколько шагов. Ошеломлена, даже не пытается защититься, прикрыть горло — но способ нападения давно отработан. схлопывается на правом предплечье — резкое движение башки — хруст костей, и тут же — истошный, пронзительный вопль. Громкий, но короткий утробный рык перекрывает все, вновь атакует — в живот. Разлетаются ошметки пуховика. Пух липнет к морде — окровавленный. Вопль не смолкает.

В те же секунды — Игорь бросается к подмявшей Ирку черной туше — медленно, очень медленно. Между ними пять шагов. Шаг, полшага — застывает. Ирка, словно зовя на помощь, взмахивает рукой — но странно короткой. Струя крови. Прямо в лицо. Он разворачивается и бежит не разбирая дороги. Молча.

Несется к дальнему концу крепости. Каким-то чудом не падает в темноте, не спотыкается о разбросанные обломки. Иркин крик за спиной смолкает — резко. Слышно только собственное дыхание, рвущее легкие. Быстрее, еще быстрее! К машине! Темное пятно выхода близко. Обрывок мысли: снаружи — безопасно. Быстрее!!! Мягких прыжков за спиной он не слышит — удар в спину валит с ног неожиданно. Судьба милосердна — сразу крушит позвонки у основания черепа. Всплеск черно — ты. Ноги подергиваются, пытаясь продолжить бег. Короткий торжествующий рык. Тишина.

Звук несильный — но замок вздрагивает. Мелкая дрожь под ногами. Грохот взрыва прокатывается по каменному нутру, толстые своды гасят — им слышен глухой протяжный вздох. Вздох разбуженного гиганта. Сверху кирпичи — два? три? — выпадают из ветхой кладки. Там, где хотел расположиться Игорь. Генка встревожен.

— Сдурели они там? Все на честном слове держится. Здесь уже получали по…

Его обрывает вопль. Долгий, истошный. Женский? Эхо бьется о стены. Доигрались, думает Гена, схлопотали кирпич на макушку. Хватает фонарь и спешит в темноту. Наташа — за ним. Ей не хочется туда, к хищной каменной пасти провала. Но еще меньше хочется остаться одной.

Они ошибаются проходом. Слабеющее пятно света дергается по снегу — входа в подвал нет. Вопль смолкает. Назад, влево — тупик. Другой проход, знакомая башня… Они едва затормозили на краю провала. Спешить некуда, в комнате пусто. Гена светит вниз — никого. Спрыгивает. Наташка остается наверху, в темноте. Отступает к стене, раскрытый рот ловит воздух.

— Иго-о-орь! Ири-и-и-на-а-а!

Звуки вырываются из подземелья искаженные, изломанные. Никто не отзывается. Или… Наташка вздрагивает — откуда-то из лабиринта стен и проемов доносится приглушенный звук. Очень неприятный звук. Хрип? Она вслушивается. Тишина. Внизу — тоже. Послышалось? Нервы звенят готовыми лопнуть струнами. Провал скалится глумливой усмешкой.