Казалось – прошли часы. Мысли вроде бы ворочались медленно, словно тяжелые речные волны на излете осени, а Сергий все еще не договорил, не ответил.

– Кого разворачивать? – повторил монах и кивнул, увидев в глазах Старшого понимание. – Именно. Нельзя нам здесь натиск ослаблять. Наоборот: покажем, что завязли, еще и новых людей в пекло кинем. Иначе – или они начнут спешить, и неизвестно, чем все кончится, либо, еще хуже, уйдут и затаятся. Мало ли глухих мест нынче вокруг Москвы. А то и куда-нибудь на Урал сорвутся, а там… – Сергий махнул рукой.

Старшой поймал взгляд Стаса, усмехнулся.

– Что, Стас Григорьевич, готов?

Стас потер глаза, поднялся и ответил:

– Десяток нужен, не меньше. Кроме Вани и этих, – он кивнул на Якута и Ниулу, – бойцов.

– Десяток дам.

– Федула дашь?

Федул был мужик надежный: и горячку пороть не станет, и, случись что, не сдрейфит. А что-нибудь обязательно случится.

Старшой кивнул.

Сергий подозвал двух иноков, как-то незаметно вошедших в комнату. Стас кивком поздоровался.

Старые знакомцы. Судя по потрепанным изгвазданным полушубкам, все это время они не на крылечке прохлаждались. И, гляди-ка, оказались здесь, когда понадобились монаху. Ох, до чего все-таки интересные ребятки…

«Не о том думаю», – пресек посторонние мысли Хромой.

– Делаете все, что он скажет, слушаете, как меня, – обратился Сергий к инокам. Всмотрелся в непроницаемые физиономии и с нажимом добавил: – Как меня. Без исключений. Ясно?

Иноки подтянулись и молча кивнули. Точнее, коротко опустили подбородки, совершенно офицерским жестом. Только что каблуками не щелкнули.

– Тогда пора, – Стас кивнул на дверь в соседнюю комнату. – Проверяем оружие, снаряжение и отправляемся.

Приказал инокам:

– Сани нужны. Открытые. Лучше, чтоб полозов запрягли. В одни сани – четверо бойцов.

Иноки исчезли.

В дверях кашлянул Федул, которого уже разыскал вестовой Старшого. Значит, не пустил Старшой опытного воина, в резерве держал вместе с лучшей десяткой.

– Собирай своих. Со Стасом Григорьевичем пойдете. Старший – он.

Федул вытянулся, кивнул и исчез.

В соседней комнате разложили на столе оружие, проверяли.

Стас внимательно осмотрел топорик – пойдет. Проверил меч. Рубиться наверняка снова придется в тесноте, но взять надо. Проверил «сбрую», меч удобно выходил из ножен, рукоятью за низкий потолок, если что, не зацепится.

Иван железо не особо любил, да и другое от него понадобится, но к оружию относился серьезно, а потому осматривал булаву, которой орудовал в доме. Присмотревшись, увидел трещины на рукояти, аккуратно отставил ее в угол. Выбрал из внесенного порубежниками снаряжения короткий тесак с широким лезвием.

Все равно, если он прав, холодное железо будет не главной его проблемой там, куда они отправляются.

Ниула подошла к нему. Не спрашивая разрешения, взялась за ремни, стягивающие нагрудник, затянула потуже, стукнула в середину груди. Ни слова не сказав, отошла.

Якут стоял в углу, полуприкрыв глаза. Как был – с пустыми руками.

– Все готовы? – осмотрел спутников Стас и сам ответил: – Все.

Ох, как плохо, что нет плана домов! И что нет времени хотя бы послать разведку, и даже из тонких миров не глянешь: нельзя раньше времени привлекать внимание, а вокруг дома в Кривоколенном наверняка сейчас вьются сторожа, готовые заорать, едва почувствуют мысленное прикосновение.

Во дворе уже ждали сани, около них стояли обманчиво расслабленные порубежники во главе с Федулом.

Стас глянул на них и почувствовал, как защемило сердце. Показалось на миг, что это его парни, его «бесова десятка» стоит.

Итого, шестнадцать человек.

Против…

Ладно, уже не важно.

* * *

Сани неслись по замершим сумеречным улицам. Полозья свистели по сухому снегу, полозы вскидывали вытянутые черные головы. В санях люди который раз проверяли оружие, скидывая рукавицы, искали обереги, оглаживали их, беззвучно просили заступничества у тех, в кого верили.

Готовились.

Иван и Якут сидели друг против друга, рядом; в тех же санях – Стас и Ниула.

Шаман откинулся на спинку, тихо загудел сквозь зубы.

Иван полуприкрыл глаза, нагнулся вперед, чуть слышно затянул почти беззвучную мелодию, сплетающуюся с гудением-биением призыва.

– Лис, чья шерсть серебро звезд, Сова, чьи крыла межзвездная тьма! Медведь, чьи когти – серпы неведомых лун! Придите ко мне, помогите мне. Придите ко мне, встаньте со мной, придите ко мне, бейтесь со мной!

Иван шептал беззвучно, не прекращая пения, выходя в тонкие миры, где уже ждали призванные.

– Духи ведомые и неведомые, предки ушедшие, потомки не рождённые, вас призываю я, к вам взываю я. Придите ко мне, соберитесь в едино коло, за руки возьмитесь, силой сильной соберитесь, силу мне дайте, на битву благословите. Дайте мне силу, чтоб биться смело, чтобы коло не разорвалось, чтобы роды наши не прервались…

Он протянул руку, и Стас подался ему навстречу, сжал руку друга. Сверху неожиданно легла горячая узкая ладонь. Тонкие сильные пальцы сплелись с их пальцами в едином пожатии.

Неизвестная темная и горячая сила влилась в вызванный ведунами поток, добавилась к призыву-прославлению. Узел рук наполнился теплом, которое потоками потекло выше, заполняя тела и души людей.

Иван ждал. Он должен был почувствовать Якута, но тот отгородился. Очень мягко, пытаясь не обидеть.

Иван открыл глаза, глянул на Якута. Тот грустно улыбнулся:

– Теперь это твой узел, Ваня.

Иван открыл было рот, хотел сказать, что не надо так сейчас, когда появилось столько дел и столько вопросов, но Якут тихонько сказал: «Тшш» – и снова закрыл глаза.

Стас знал, что сейчас и в других санях те, кто умели чувствовать и звать, помогали своим товарищам, вывязывали волшебные наузы, звали предков и духов. Сжимались в боевом пожатии руки, бойцы делились силой и отвагой. Отряд превращался в единое целое, готовое сражаться и, если надо, умереть.

Все же Стас решил не лезть совсем уж напролом.

Санный поезд остановился, чуть не доезжая до переулка.

Скользнули в ночь две едва различимые тени.

Вернулись.

– Вроде тихо, – дохнул Стасу в ухо чесноком пластун, – но на воротах двое, ограда высокая, глухая. Доски добрые, дуром не прошибешь. Что на задах, не понять, проход какой-то рухлядью завалили.

Стас помолчал, прикидывая.

Подошедшие командиры пятерок тоже молчали, ждали.