– Осторожней, юноша! – пропел за его спиной женский голос. – Гомункулы крайне опасны. К тому же, трудно убиваемы.

Медленно обернувшись, юноша обнаружил за своей спиной высокую женщину необыкновенной красоты. Одетая по эльфийской придворной моде в струящиеся невесомые одежды, оставляющие мало места для воображения, она буквально излучала два противоположных чувства – желание и опасность. На вид ей было не более двадцати лет, но Хоук после общения с Паолой внезапно понял, кто с ним разговаривает. Рука против воли метнулась к кинжалу, однако хозяйка лавки оказалась невероятно быстрой. Он только коснулся рукояти, а она уже стояла рядом, почти вплотную, так что, если бы он потянул кинжал из ножен, его рука обязательно задела бы грудь вампирши. Неловкое мгновение было разрушено лезвием тьяги, остановившейся у горла красавицы.

– Попробуешь еще раз испытать свои дешёвые трюки, – с неожиданной яростью прошипела Паола. – я отрежу твою белокурую головку и скормлю его псам на помойке в квартале бедноты.

– Не надо угроз, милая сестрица, – нежно проворковала та, – я просто знакомлюсь. Твой спутник?

– Не в том смысле, что ты вкладываешь в это слово. Кто хозяин этой лавки?!

– То есть, я на хозяйку не похожа? – вампирша подпустила в голос слезливые нотки и Хоук с удивлением обнаружил, что собирается нестись на выручку этой красавице, хотя видит её впервые.

– Держи себя в руках, – не поворачиваясь к нему, произнесла Паола. – Наша новая знакомая – вампир, к тому же – suruk’hami [2]. Эти бестии специализировались только на постельных играх и способах одурачивания мужиков. Чему ты сейчас яркий пример.

Хоук хотел возразить, но с удивлением понял, что это так. Взгляд suruk’hami манил, просил, возбуждал, отвергал и подчинял одновременно. Юноша почувствовал, как горит лицо, а тело наливается приятной тяжестью. Звук пощечины вернул его на землю. На щеке искусительницы алел отпечаток ладони.

– Я сказала – хватит! – прошипела Паола и добавила кулаком, заставив вампиршу рухнуть на пол. – Или добавить?!

– Я всё поняла, он – твой! – вскрикнула та, выставляя перед собой руки. – Только больше не бей. Чего вам вообще надо?!

– Для начала – хозяин этого притона.

– Я хозяйка.

Паола вздохнула и занесла кулак:

– Мы ведь это уже проходили, не так ли?! Или тебе нравится, когда причиняют боль? Я слышала о подобной мерзости, но, признаюсь, вижу впервые.

Вампирша зашипела, отодвигаясь, но бросить взгляд в сторону юноши так и не решилась. Паола тем временем достала верёвку и стала связывать руки своей пленнице. Та шипела, но другим способом выразить своё недовольство не решилась. Намотав на руки пленницы верёвок длиной с улицу, Паола обернулась к Хоуку:

– Будь наготове, ситуация может измениться в любой момент. Нам придётся познакомиться с хозяином этой помойки и, скорее всего, это будет неприятный опыт в общении со мне подобными. Хотя, – что-то прикинув в уме, произнесла она, – мы скорее всего можем ускорить эту встречу. Никуда не уходи, – бросила она связанной. – Иначе, клянусь ночью, следующий, на ком ты попытаешься испытать свои чары, будет солнце.

Только теперь Хоук смог как следует осмотреться. Действительно, место не отличалось изысканностью, в отличие от живущих в нём. Или это всё просто ширма?! Он уже хотел спросить Паолу, когда услышал приглушённый вздох. Его спутница рассматривала дверь, из-за которой предположительно появилась их пленница. Тяжеленая, окованная железом, на которой кто-то очень талантливый изобразил сцены из другого мира. Рядом стояла вампирша с отсутствующим взглядом.

– Паола?! – позвал он. – Что с тобой?!

– Всё в порядке, малыш, – но голос её говорил совсем иное. – Просто я столько слышала о красоте утерянного нами мира, что, когда натыкаюсь на остатки былого величия, не могу сдержать эмоций. Здесь, – она прикоснулась к двери, – повествуется о рождении нашей расы. Времени, когда правили всемогущие боги, и жили легендарные герои.

– А что за дверью?

– Я не знаю. Но мы можем спросить нашу неудачливую обольстительницу.

– Так я тебе и ответила, – тут же огрызнулась та. – Если б не ты, он бы уже валялся у меня в ногах, умоляя, чтобы я впилась ему в горло. Я бы сделала из …

Что собиралась сделать с Хоуком suruk’hami осталось загадкой, по крайней мере для него самого. Но, видимо, Паола прекрасно разбиралась в предмете разговора, так как, сделав шаг вперёд нанесла короткий хлёсткий удар, пришедшийся в скулу связанной вампирше. Та разразилась отборной руганью, останавливаясь, чтобы сплёвывать кровь. Хоук решил отдохнуть от ругани и пройтись по лавке, пока её не превратили в поле боя. То, что попадалось ему на глаза, интереса не вызывало, и вскоре он прекратил изучать всевозможную посуду, предметы туалета, украшения, картины и прочее. Пленница заметила его интерес и, откинув выбившуюся прядь, сказала:

– Здесь нет по-настоящему интересных вещей, способных заинтересовать тебя или твою, хм, подружку.

– Стоит предположить, что всё самое интересное вы держите внизу. Рядом с логовом, – тут же вклинилась в разговор Паола. – Иначе к чему эта преграда. К тому же не твоим куцым мозгам решать, что нам интересно, а что нет.

– Да потому, что вы даже не сказали, что вам нужно в нашей лавке! – взвилась пленница. – Вломились посреди бела дня, убили слугу, разнесли лавку, не назвав ни одной причины. Гаррич будет в бешенстве. Я с удовольствием посмотрю, как он осушит тебя и твою собачонку. Ха-ха!

– Согласна с тобой в одном, подруга, – голос Паолы напоминал стеклорез. – Времени узнать это у тебя осталось совсем немного. Солнце садится, а значит, скоро заявится и твой дружок.

Никогда закат не казался юноше таким долгим и тревожным. Паола, наоборот, пребывала в отличном настроении, словно отказываясь видеть его тревогу. Она достала тьягу и, положив саблю себе на колени, сидела, что-то насвистывая. Пленница несколько раз пыталась заговорить, но, натыкаясь на стену отчуждения, прекратила свои попытки.

Наконец на Зидию опустилась ночь, и по Высхольду заскользили фонарщики, отвоевывая у ночи территорию света. Паола очнулась от спячки, вмиг становясь самою собой.

– Хоук, малыш, встань за спиной у этой… как там тебя зовут?

– Ну, наконец-то спросила! Сильвер – моё сценическое имя.

– А-а, так ты еще и поёшь?! – Паола изогнула бровь, одним жестом выказав полное пренебрежение к подобной мысли. – А репертуар, наверное, весь о любви. Что-то вроде «я для тебя…»?

Наконец-то пленницу прошибло, и Хоук впервые увидел, как женщина из милого ангела превращается в фурию. Превращение было столь стремительным, что произвело впечатление даже на Паолу. Внезапно юноша почувствовал её руку на своём предплечье:

– Началось.

Даже сквозь шум и ругань Сильвер, он не услышал ничего. Зато его спутница в один прыжок оказалась у двери, которая стала открываться.