Жизнь в Брюсселе полностью устраивала Оливию, по крайней мере пока. От природы обладая беспокойной душой, она ни на минуту не верила, что сможет остаться здесь навсегда, но сейчас… сейчас все было хорошо. У нее не было недостатка в интересных заказах. Они с Бернаром пересмотрели все стоящие внимания оперы, балеты и выставки, часто ездили за город. Когда у Оливии было настроение, она посещала роскошные и дорогие бутики на улице Луизе, но квартал Саблон ей никогда не надоедал. Она любила, прогуливаясь, заходить в маленькие антикварные магазинчики и художественные галереи. Любила покупать сладости в популярной кондитерской. В дождливые дни ей нравилось сидеть за длинным столом в «Ле Пейн Котидьен», где подавали замечательный ржаной хлеб с сыром бри и каштанами.

Начало 1995 года Оливия провела в Гштааде, в очаровательном шале, вместе с Бернаром и его старыми друзьями, обаятельными и милыми людьми.

В феврале и марте она много работала. В апреле она поехала в Англию на пятидесятилетие Эдварда Томаса, а потом проводила Джимми до Бостона, где они провели вместе пять прекрасных дней. Джим хотел, чтобы Оливия остановилась у него, но она предпочла отель «Бостон Харбор». Ведь Джимми давно забыл то, что произошло в его квартире в 1989 году. Отчего же она так часто вспоминает об этом?

Она прилетела в Брюссель 22 апреля, взяла свою машину, оставленную на стоянке в аэропорту, и поехала домой на улицу Эрнста Алларда.

Как только она вошла в квартиру, в лицо ей дунул холодный сквозняк, и Оливия в недоумении остановилась. С минуту она настороженно прислушивалась и, ничего не услышав, медленно закрыла входную дверь.

– Эй! – позвала она хриплым от волнения голосом, не зная толком, что она будет делать, если услышит ответ.

Никто не отозвался.

Но по квартире действительно гулял сквозняк. Значит, где-то было открыто окно. Оливия твердо помнила, что перед отъездом проверила все окна и двери. Она могла быть небрежной, импульсивной, иногда безответственной, но, когда речь шла о том, чтобы надежно защитить дом перед отъездом за границу, эти качества уступали место собранности и методичности.

– Черт, – тихонько выругалась она.

Самым правильным и разумным в подобной ситуации было бы обратиться за помощью к соседям, но с людьми, которые жили справа и слева от нее, она была незнакома – они только обменивались кивками при встрече, – а в верхней квартире сейчас никто не жил.

Новый порыв ветра растрепал ее короткие волосы. Воздух шел со стороны кухни и сада. «Дверь в сад», – похолодев, подумала Оливия.

Она сделала несколько шагов. Дверь в гостиную была закрыта. Набрав в грудь побольше воздуха, она рывком распахнула ее.

– О черт! – повторила она.

В комнате все было перевернуто кверху дном. Лампы, столы и стулья лежали на полу, как жертвы несчастного случая. Книги – некоторые с оторванными переплетами – валялись повсюду. Ее замечательный викторианский письменный стол лежал на боку, пустые ящики она увидела в нескольких футах от него. Их содержимое было разбросано по ковру. Все дверцы комода были распахнуты, полки вынуты, а стоявшие на них безделушки превратились в черепки. «И все же, – подумала Оливия, оглядываясь по сторонам, – могло быть хуже. Они могли поработать топором или облить все кругом мочой, а они не сделали ни того ни другого».

– Сплошной хаос, – говорила она Бернару по телефону три часа спустя. – Я считаю, что это произошло примерно неделю назад. Они проникли в дом через садовую дверь, и ковер сильно намок, а всю последнюю неделю погода стояла сухая.

– А как ты? Ты в порядке? – В голосе Бернара звучала тревога. – Жаль, что ты не позвонила мне сразу.

– Ты же ничего не мог сделать, Бернар. Со мной все в порядке, – ответила Оливия. – Я в ярости, но не в отчаянии. Я думаю, это цена, которую в наше время приходится платить за жизнь в городе.

– Может быть, тебе переехать?

– Например, к тебе? – Оливия улыбнулась.

– А что, неплохая мысль, – непринужденно отозвался Бернар.

– Я думаю, для начала я поставлю замки понадежнее.

– Ну что ж. – Он постарался скрыть разочарование. – По крайней мере, я могу приехать тебе помочь.

– Пока не стоит. Полиции нужно, чтобы я написала список пропавших вещей, мне будут звонить из страховой компании, а потом придут стекольщики и слесарь. У меня не будет ни одной свободной минуты.

– Ты уже выяснила, что они взяли?

– Во-первых, серебряный чайничек. Помнишь его?

– Он нас познакомил, – с теплотой произнес Бернар. – Как я могу его забыть?

– Мою серебряную менору. – Она немного помолчала. – И мамину нефритовую лошадь.

– Эпохи Минь? Как жалко, Оливия. Я знаю, что ты ее очень любила.

В первый раз после того, как Оливия открыла дверь в квартиру, она почувствовала, что на глазах выступают злые, жгучие слезы.

– Мама никогда не обращала особого внимания на вещи, но эту лошадь она действительно любила. Она часто гладила ее кончиками пальцев и говорила, что ощущает связь с прошлым.

– Мне очень хорошо знакомо это чувство.

– Наверное.

С минуту он молчал, потом нерешительно произнес:

– Ты не думаешь, что тебе будет страшно ночью, дорогая?

– Не думаю. Но если будет, можно я тебе позвоню?

– В любое время. В любое. Оливия, ты же знаешь, ты всегда можешь на меня положиться.

– Я знаю, – сказала Оливия.

Оливии казалось, что убрать все это невозможно. Воры повытаскивали каждый ящик каждого стола, шкафа и гардероба. Ее три личные картотеки были разбросаны по всей квартире. Не пощадили даже холодильник. Один из полицейских сказал Оливии, что грабители скорее всего искали наличные.

– В холодильнике? – Оливия удивленно подняла брови.

– Вы даже не представляете, – ответил полицейский, – где некоторые люди прячут деньги.

– Хотя во многих случаях, – вставил второй полицейский, – взломщики просто получают удовольствие от разгрома.

– Я тоже люблю беспорядок, – сухо заметила Оливия, – но предпочитаю устраивать его сама и в собственной квартире.

А три дня спустя ограбили офис Оливии на площади Гран-Саблон. Здесь у грабителей были, очевидно, другие цели – исчезли компьютер, фотокопировальный аппарат и факс. Наибольший гнев Оливии вызывал беспорядок, который они оставили после себя, а также необходимость извиняться перед клиентами и переделывать на новой технике уже проделанную работу. Но, как сказала Оливия Бернару, это, по крайней мере, был офис, а не то место, где ты спишь, ешь и занимаешься любовью.

– Это просто какая-то эпидемия, – говорил Джим по телефону несколько дней спустя. – На днях мою квартиру тоже ограбили. Мою и три соседние.