на траве и усадил меня – я не заметила этого, погружённая в воспоминания. Его шлем лежал чуть поодаль, и пожелай я того, могла бы коснуться причудливого тёмного металла.

Он молчал, пока я рассказывала, кем была. Как жила среди людей, отваживая от себя женихов и скрывая свою силу.

Как приняла наследие матери.

Как превратилась сначала в чешуйчатое чудовище, а затем в красавицу по прихоти силы.

Как травила себя настойками, чтобы скрыться от пристальных взглядов.

Как встретила его. Там на поляне. И не смогла прочитать чувств.

Альвэйр молчал. Кожа эльфа блестела от мельчайших капелек дождя, тёмные пряди волос прилипли ко лбу и шее. Смотря на его застывшее прекрасное лицо, я как никогда ощущала чуждость эльфов для людей.

В силах ли были мы понять друг друга?

Лишь после того, как я рассказала о своём проникновении в его башню и о том, что сотворил Луистер, он промолвил:

- Почему вы говорите об этом сейчас?

- Пока мы не вернулись в ущелье. Возможно то, что поместил в меня Луистер, таит в себе и другие секреты. Я не хочу подвергать остальных опасности. И… я не знаю, как поступить. Стоит ли мне попытаться убрать эту мерзость прямо сейчас? Или мы можем использовать её, чтобы больше узнать о силе и способностях принца?

Я говорила совсем не то, чего желала. Ведь и без того, что сделал принц, я собиралась рассказать обо всём Альвэйру. Просто не могла решиться.

Но и он хорош. Почему задаёт именно те вопросы, на которые сложнее всего дать ответы. Разве то, что задумал Луистер не важнее?

Он медленно поднялся и встал чуть поодаль.

- Вы пробовали воздействовать на меня?

- Никогда! – я вскинулась и впервые за время моей исповеди взглянула прямо ему в глаза. Я видела своё бледное отражение в совершенной черноте. Мои глаза казались испуганными и несчастными. Неужели такой он видел меня? - Сначала, не скрою, у меня были такие мысли… Но отчего-то я не могла не то, что воздействовать на вас, но даже уловить чувств. А затем…

Он замер, возвышаясь надо мной. Его огромная фигура заслонила серое небо, полное хмурых туч и дождя. Тревога билась в груди, смешиваясь со смятением – я не могла отвести взгляда от его прекрасного лица, длинных мокрых волос и плеч, скрытых под облегчённым доспехом.

- Что было потом?

- Я испугалась.

- Чего?

- Того, что могу прочитать.

Странное выражение промелькнуло на его лице и исчезло. Но когда он присел напротив меня, в голосе его не было равнодушия:

- Что же мне делать с вами, Эльрис?

Я вздрогнула от его близости.

- Я могу отпустить… вас. Мы можем развестись прямо сейчас.

Это была правда. Обычно по законам эльфов на расторжение брака супругов требовалось разрешение жреца, но бывали случаи, когда позволялось развестись гораздо проще. Просто произнеся одну фразу: «Я отрекаюсь от тебя». Нужна веская причина для такого расставания, но наш случай мог бы быть таким.

- И вы уверены, что я оставлю вас после этого в живых?

- Да.

- Какая самоуверенность, - мне слышалась горечь в его ответе.

- Если бы вы действительно хотели моей смерти, я бы была давно мертва.

Губы эльфа гневно изогнулись, но мне показалось, что злится он не на меня.

- Значит, вы чувствовали, когда я… касался вас.

Жар прилил к лицу. Я поняла, что он имел в виду. Те мгновения, когда эльф, пользуясь нашей связью, проникал внутрь… моей души. Для него это, возможно, было ерундой, но меня будоражило не хуже хмельного вина. Полная открытость ему, какую я ощущала в те секунды, была одновременно болезненной и приятной.

Лицо Альвэйра заледенело – словно именно его разоблачение стало самым сильным ударом, а не то, что я – менталист и адепт дикой магии.

- Прощу меня простить. Я вёл себя недостойно.

Извинение от кого-то подобного Альвэйру стоило многого, но отчего-то мне стало больно. Будто то, что он попросил прощение за мгновения нашей духовной близости, возводило между нами непреодолимую стену.

- Остальное мы обсудим позднее. Куда важнее убрать эту тварь из вашего тела.

Мне хотелось услышать, что эльф думает теперь обо мне. Считает ли, что я предала его доверие или поступила правильно. Но Альвэйр молчал, взгляд его был непроницаем, а наша связь плотно перекрыта, словно он хотел наверняка укрыться от меня.

Горько. Но не самый худший исход.

- Мы не воспользуемся этой возможностью?

Альвэйр прохладно улыбнулся:

- Я не буду рисковать, позволяя артефакту принца и дальше находиться внутри вас. Подумайте сами, что случится, если во власть Луистера попадёт менталист, владеющий дикой магией? Если вам нужна помощь, я могу попросить о ней… но предпочёл бы не делать этого. Если подпустить к вам мага, велика вероятность, что он узнает слишком многое.

Скрыть облегчение мне не удалось. Хотя я и пыталась быть полезной своей новой родине, мне не хотелось оставлять в себе жука и мгновеньем дольше.

После того, как Альвэйр убедился, что наше уединение не прервут, я обратилась к дикой магии. Сейчас, когда мы были сокрыты от чужих взоров, уже не нужно было опасаться разоблачения - весь лес пропитан древней силой, и моё волшебство просто утонет в ней, как камешек в толще морской воды.

Я ощутила смутное беспокойство со стороны «жука», затаившегося в руке – он почувствовал нарастающую силу, но не мог распознать её природу. Во всяком случае я надеялась на это. Не хотелось, чтобы Луистер узнал мою тайну, тем более сейчас, когда его отряд находится близко.

Мне хотелось не просто извлечь насекомое из своего тела, а сделать это так, чтобы принц-волшебник не почувствовал изменений. Чтобы он всё ещё считал, что я у него на крючке.

Руку обожгло огнём. На этот раз болела не только ладонь, вся рука разом – от кончиков пальцев до ключицы. Казалось оплавленный металл стекает по коже и разъедает плоть. Хотелось метаться раненным зверем и выть от боли, но я лишь впилась зубами в здоровую руку, чтобы заглушить крик.

Вкус крови осел на языке, слёзы застили глаза, когда внезапно перед моими глазами возникла рукоять кинжала. Смутно догадываясь, чего хочет от меня эльф, я вцепилась в неё зубами и продолжила самоистязание. Позволила магии раскалённой волной скользить по руке.

Мельчайшие частички странного артефакта медленно продвигались в моей плоти и крови, собираясь в одном месте на запястье, будто скрытый нарыв. Он