По мнению автора, сэр Джильберт Эллиот высказывает верное заключение в следующих словах, которые показывают и большую дальновидность, и здравую политическую логику: «Я всегда думал, что в борьбе между Французской республикой и остальной Европой чрезвычайно важно, чтобы Италия, вся ли, или частью, не была присоединена к Франции ни в качестве ее владения, ни в качестве зависящей от нее республики. Я считал пребывание в Средиземном море британского флота, имеющего перевес над флотом противника, существенным средством для обеспечения Италии и Европы от такого несчастья. Предвидения Эллиота были оправданы потом Наполеоном. Непосредственным последствием эвакуации был мирный договор, подписанный 10 октября, т. е. как только весть о ней распространилась. В 1796 году кончались уже три года пребывания упомянутого флота в Средиземном море, и за это время дело присоединения Корсики к Англии мало подвинулось вперед. В этот момент было нужно не удаление с поля сражения, а проявление силы путем успешной битвы. И самые близорукие глаза могли сосчитать число кораблей, на которое союзный флот превосходил британский, действительное же превосходство последнего, т. е. преобладание его в силе, могли доказать только сражения. Если бы это было сделано, то острова и отдаленные окраины полуострова набрались бы смелости, и сражение в Лионском заливе имело бы такие же широкие последствия, какие породила Абукирская битва. Ко времени эвакуации тремя важнейшими факторами в военном положении были: осада Манту и, австрийская армия в Тироле и, наконец, но не на последнем месте, британский флот в Средиземном море. Он поддерживал Неаполь, а Неаполь или, скорее, юг Италии составлял одну из самых серьезных и тревожных забот Бонапарта. Наконец, можно сказать, что значение Корсики для флота доказано предпочтением, какое отдавал Нельсон Маддаленской бухте – в проливе, отделяющем Корсику от Сардинии – перед Мальтой как станции для британского флота, наблюдающего за Тулоном.

Немедленно по приходу в Гибралтар Джервис получил приказание идти со своим флотом в Лиссабон, вследствие обнаруженного союзными, испанским и французским, правительствами намерения сделать нападение на Португалию. При этом зона, в которой он мог действовать самостоятельно, была ограничена с севера параллелью мыса Финистерре. Перед отплытием он послал Нельсона в Средиземное море с двумя фрегатами для снятия гарнизона и своза припасов с Эльбы, об очищении которой опять были получены приказания. 16 января он отплыл в Лиссабон, прибыв туда 21-го; но за это время несчастья одно за другим обрушились на его флот. 10-го в Гибралтаре в сильный шторм, три линейных корабля были сорваны с якорей. Один совершенно разбился у марокканского берега, другой ударился так сильно о скалу, что его пришлось послать для ремонта в Англию. Вскоре после того третий сел на мель в Танжерской бухте и, хотя и исправил повреждения, не заходя в порт, был все-таки негоден для службы в предстоявшем тогда сражении. Четвертый при входе в Тэжу под проводкой лоцмана наскочил на мель и разбился.[26]Наконец, при выходе из реки 18 января 98-пушечный корабль сел на мель и вышел из строя. Все это сократило эскадру Джервиса, с которой он вышел в море на поиски неприятеля, до десяти линейных кораблей. И самый серьезный его помощник – Нельсон был также почти потерян для него после того интересного события, когда отвага и решительность будущего героя Абукира главным образом содействовали достигнутому успеху.

Выйдя из Гибралтара 15 декабря, Нельсон выдержал жестокий бой с двумя испанскими фрегатами, который составил бы видную страницу в биографии обыкновенного морского офицера, но который затерялся среди его других подвигов. Призы его были немедленно затем отбиты сильной испанской эскадрой, но его корабли ушли от последней. 26-го числа он прибыл в Портоферрайо и оставался там месяц. Здесь к нему присоединился Эллиот, бывший вице-король Корсики, остававшийся до тех пор после эвакуации острова в Неаполе. Генерал де Бург, командовавший гарнизоном, отказался покинуть свой пост без специальных распоряжений правительства, и потому Нельсон, имевший инструкции только от Джервиса, ограничился тем, что погрузил на корабли лишь морские припасы. Затем со всеми военными судами он отплыл с Эльбы 29 января 1797 года. 9 февраля он достиг Гибралтара и оттуда, узнав, что испанский флот прошел обратно через пролив, поспешил на соединение с адмиралом. Сейчас же по выходу из Гибралтара он подвергся преследованию нескольких испанских кораблей,[27]но удачно ушел от них и 13-го числа встретился с Джервисом. В 6 часов вечера он ступил на палубу своего корабля «Кэптен», на мачте которого развевался его брейд-вымпел[28]в сражении следующего дня.

Встреча между испанским и британским флотами, которую нам предстоит теперь описать, была результатом следующих движений. К концу 1796 года Директория, ободренная успехами Бонапарта и испанским союзом, прельщенная обещаниями недовольных ирландцев, решилась на экспедицию в Ирландию. Так как первая переправа войск и последующие сообщения их должны были опираться на превосходство силы на море, то из Тулона в Брест были отправлены пять линейных кораблей. Эта эскадра под начальством адмирала Вильнева отплыла из Тулона 1 декабря в сопровождении испанского флота из двадцати шести испанских кораблей, которые с октября месяца оставались в Тулоне.[29]6-го Л ангара ушел в Картахену, предоставив Вильнева самому себе. 10-го французы прошли через Гибралтар совсем на виду у британского флота, идя на фордевинд при очень свежем восточном ветре, который тогда причинил столько повреждений эскадре Джервиса и помешал ему преследовать противника. Они, однако, не дошли до Бреста достаточно вовремя для участия в экспедиции. Испанцы оставались в Картахене почти два месяца, и за это время командование ими было вверено адмиралу Кордове. Наконец, вследствие настоятельного давления со стороны Директории, они отплыли в Кадис 1 февраля, в числе двадцати семи линейных кораблей, пройдя Гибралтарский пролив при сильном восточном ветре, согнавшем их далеко к западу.