Теперь Уна могла признаться в том, что обманывала себя целых семнадцать лет. Навязчивые мысли уходили и возвращались, она боролась с ними и не могла побороть, они точили ее мозг, словно черви. Ребенок. Ее сын. На протяжении семнадцати лет воспоминания о нем жили в ее душе, которую терзали угрызения совести, в сердце, которое ныло от неисцелимой тоски.

На самом деле счастье Уны не было даром богов, она его купила, заплатив слишком высокую цену.

— Интеб, — взволнованно произнесла женщина, — я должна сказать тебе нечто важное.

Уна поведала мужу о строительстве гробницы, о Тие, которая обратилась к ней с просьбой помочь спасти юношу по имени Тамит. Интеб выслушал супругу без удивления. Мужчина знал, что у нее отзывчивое сердце.

Когда женщина упомянула о пекторали, Интеб промолвил:

— Откуда он ее взял? Возможно, этот юноша в самом деле расхититель гробниц?

— Нет. — Лицо Уны пылало жарким румянцем. — Это мой сын.

Она не знала, как подготовить мужа, потому сразу сказала правду и лишь после этого принялась излагать все по порядку.

Интеб слушал жену, одновременно вспоминая далекое прошлое, когда он, тогда еще молодой, но уже прославленный воин, повстречал свою единственную любовь. Уна была танцовщицей во дворце и, разумеется, одной из наложниц фараона. Впервые Интеб увидел ее на пиру в честь одной из военных побед Сети.

Одеждой Уны, как и других девушек, была полоска кожи, продетая между ног и удерживаемая на талии вышитым поясом. Ожерелья и браслеты мелодично звенели, тонкие руки красиво изгибались, стройные ножки мелькали в такт музыке. И все же больше всего Интеба поразили глаза танцовщицы: наивные и страстные, золотистые, как само солнце. Весь вечер молодой воин завороженно следил за девушкой жадным, тоскующим взглядом. Он сразу понял, что никогда не сможет ее забыть.

Интеб с радостью женился бы на танцовщице, но как забрать ее из царского гарема? Страстное влечение оказалось сильнее сомнений и страхов: молодой воин осмелился обратиться к фараону с дерзкой просьбой и, к великому изумлению, получил согласие.

Окрыленный минувшими победами и вдохновленный грядущими свершениями, Сети колебался недолго. Уна была одной из многих женщин царя и не играла в его жизни никакой роли. Фараон снисходительно отнесся к порыву молодого воина и великодушно согласился отдать ему девушку.

Уна была свободной, но происходила из бедной семьи. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, родители отвели ее к женщине, которая обучала детей танцам. Та признала Уну столь красивой и обнаружила у нее такие способности, что согласилась не брать с ее родных никакой платы. Она же со временем сумела пристроить девушку в царский гарем, за что получила большую награду.

Родители Уны от души возблагодарили богов. Сделавшись наложницей фараона, их дочь могла родить от него ребенка и породниться с людьми божественной крови. С другой стороны, законный союз юной танцовщицы с таким человеком, как Интеб, тоже был подарком судьбы.

Что касается родителей Интеба, то они втайне возражали против этого брака, но не осмелились противиться союзу, который благословил сам царь.

— К тому времени я хорошо понимала, что такое гарем. Мне не были нужны ни праздность, ни роскошь. Я не хотела быть одной из многих. Я желала вырваться из золотой клетки. Обрести свободу. И любовь, — призналась Уна и продолжила: — До тебя у меня был только один мужчина. Тебе известно, кто это. Когда я только появилась в гареме, меня отвели к нему, и он провел со мной ночь, а после забыл обо мне. Прошло больше года, и вот однажды он вновь позвал меня к себе и взял на ложе, а потом сообщил, что на мне хочет жениться весьма достойный молодой человек. Я догадалась, что он говорит о тебе. Я до сих пор вспоминаю, каким взглядом ты смотрел на меня на пиру у фараона, как я улыбнулась тебе, а ты густо покраснел и что- то невнятно пробормотал. Я понимала, что ты влюбился, и знала, что тоже смогу полюбить тебя.

Интеб накрыл пальцы жены своей большой теплой ладонью.

— Я знаю, что ты меня любишь и что была мне верна все эти годы.

В прекрасных глазах Уны блеснули слезы.

— Именно любовь к тебе стала причиной того, что я совершила. К тому времени как ты забрал меня из царского гарема, я была беременна больше двух месяцев и сходила с ума, думая о том, как мне быть. Я не представляла, как ты себя поведешь, если узнаешь правду, и не ведала, какой будет воля царя. — Женщина в волнении облизнула сухие губы. — Я боялась потерять тебя.

— Ты права, — задумчиво промолвил Интеб, — не знаю, как бы я поступил.

— Вскоре ты уехал. Я осталась одна в твоем доме; из близких людей со мной была только Мути, женщина, которая устала от суеты и гаремных интриг и пожелала удалиться на покой. Она была умна и предложила мне утаить правду. Я так и сделала. Я жила в твоем доме до тех пор, пока могла скрывать свое положение, а потом сказала, что переселяюсь к родителям. На самом деле мы с Мути жили в хижине на берегу Нила. Ребенок родился незадолго до твоего возвращения, и я приняла, как мне тогда казалось, единственно правильное решение. — Женщина мужественно досказала историю и добавила: — А теперь я хочу просить тебя о невозможном.

— О чем? — тихо произнес Интеб.

Он держался из последних сил; до боли противоречивые чувства были готовы хлынуть из глубины души, словно кровь из перерезанного горла.

— О том, чтобы ты признал моего сына своим. Я не намерена открывать Тамиту правду о его происхождении, потому хочу, чтобы ты выступил в роли его отца.

Лицо Интеба исказилось.

— Как я могу!

— В противном случае мне придется тебя покинуть. Я должна быть рядом с этим юношей, должна вернуть ему то, что отняла много лет назад. — Тон, которым говорила Уна, был отрезвляюще строгим, в нем не осталось ни сомнений, ни слез.

— Его отец — тот, кого сотворили боги! — в смятении пробормотал Интеб.

— Об этом знаем только ты, я и Мути.

Мужчина застыл в тяжелом молчании. Казалось, он истекал кровью, струящейся из невидимой раны.

— Интеб! — в отчаянии воскликнула Уна. — Если ты не назовешься отцом этого юноши, его не удастся освободить!

— Он похож на фараона? — спросил муж. Он выглядел очень взволнованным. По его лицу разлилась бледность, на лбу выступил пот.

— Нет, — мягко сказала Уна. — Никто ни о чем не догадается. У Сети много детей. Ему не нужен мой сын.

Интеб поразился тому, насколько спокойно его супруга произнесла священное, магическое, запретное имя. Он смотрел на Уну с невольным трепетом. Эта женщина делила ложе с царем, она зачала от того, кто был отгорожен от мира ореолом божественности, кто был недосягаем, как солнце!

Когда Интеб последний раз видел фараона, тот выглядел очень плохо. Его глаза ввалились, а тело напоминало сухой лист. Как это ни ужасно, дни Сети, сына великого Ра, сочтены. Скоро он обретет новое царство.