— Воин, скажите, Бреннус до сих пор охотится за вами, потому что боится вашей мести за причинённые вам страдания?

— Кто знает, какие демоны шепчут в ухо этому дураку? Теперь он великий лорд этой страны и соседней, но продолжает жить в страхе перед любым путником-саксом с востока, проходящим по его землям. Возможно, он настолько раскормил страх, который испытал той ночью, что теперь тот гложет его изнутри, как гигантский червь? Или дыхание драконихи заставило его позабыть все причины меня страшиться, но страх, став безымянным, вырос ещё больше, став чудовищным? Только в прошлом году один воин-сакс из болотного края, мой хороший знакомый, был убит, когда мирно ехал по этим землям. Но я по-прежнему в долгу перед лордом Бреннусом за урок, который он мне преподал, потому что без него могло выйти так, что я и по сей день считал бы воинов-бриттов своими братьями. Что тебя беспокоит, мой юный товарищ? Ты переминаешься с ноги на ногу, словно тебе передалась моя лихорадка.

Выходит, Эдвину не удалось скрыть своё беспокойство, но Вистан никак не мог заподозрить его в обмане. Не мог же воин тоже слышать голос его матери? Она звала Эдвина всё время, пока тот говорил. «Неужели ты не соберёшься для меня с силами, Эдвин? Может, ты всё-таки ещё слишком мал? Неужели ты не придёшь ко мне, Эдвин? Разве ты не пообещал, что придёшь?»

— Прости, воин. Просто мой охотничий инстинкт не даёт мне покоя, потому что я боюсь потерять запах, а солнце уже почти встало.

— Мы отправимся сразу же, как только я смогу взгромоздиться на спину кобыле. Но дай мне ещё немного времени, товарищ: как же нам выступить против такого противника, как дракон, если у меня такой жар, что я не могу поднять меч?

Акселю очень хотелось, чтобы Беатриса отогрелась на солнце. Однако, пока противоположный берег реки купался в утренних лучах, на их стороне было по-прежнему сумрачно и холодно. Аксель чувствовал, как жена опирается на него при ходьбе и как усиливается её дрожь. Он уже хотел было предложить очередной привал, как они наконец заметили за ивами крышу, выступавшую над водой.

Супругам потребовалось время, чтобы преодолеть глинистый спуск к лодочному сараю, и, когда они ступили под его низкую арку, от полумрака и плеска воды под ногами Беатриса задрожала ещё сильнее. Они прошли дальше по влажному дощатому полу и увидели из-под козырька крыши бурьян, камыш и речной простор. Потом из сумрака слева возникла мужская фигура.

— Друзья, кто вы такие?

— Да пребудет с вами Господь, сэр, — отозвался Аксель. — Простите, если мы вас разбудили. Мы всего лишь усталые путники, которые хотят спуститься вниз по реке к деревне сына.

На свет вышел одетый в звериные шкуры широкоплечий бородач средних лет и пристально их оглядел. Потом, не без доброжелательности в голосе, спросил:

— Госпоже нездоровится?

— Она просто устала, но пройти остаток пути пешком ей не под силу. Мы надеялись, что вы одолжите нам барку или лодку. Всё зависит от вашей доброты, ибо волею несчастного случая мы недавно лишились наших котомок, а с ними и олова, чтобы с вами расплатиться. Вижу, сэр, что сейчас у вас на воде всего одна лодка. Если вы позволите нам ею воспользоваться, я мог бы взяться доставить в целости и сохранности любой груз, который вы рискнули бы нам доверить.

Лодочник бросил взгляд на лодку, плавно качавшуюся под крышей, а потом снова на Акселя.

— Друг мой, эта лодка ещё нескоро поплывёт вниз по реке, потому что я дожидаюсь своего компаньона, который должен привезти ячмень, чтобы её наполнить. Но я вижу, что вы оба устали и с вами недавно стряслась беда. Поэтому позвольте мне кое-что предложить. Посмотрите туда, друзья мои. Видите те корзины?

— Корзины?

— На вид они хлипкие, но хорошо держатся на плаву и ваш вес выдержат, только нужно будет сесть каждому в свою. Мы часто кладём в них мешки с зерном, а иной раз и забитую свинью и привязываем к лодке, и тогда они отлично плывут даже по бурной воде. А сегодня, как видите, река спокойна, поэтому вам не о чем волноваться.

— Вы очень добры. Но нет ли у вас корзины, в которую мы поместились бы вдвоём?

— Друзья, вы должны сесть каждый в свою корзину, или потонете. Но я охотно свяжу их вместе, и получится всё равно что одна. Когда ниже по течению на этом же берегу вы увидите такой же сарай, знайте, ваш путь окончен — оставьте корзины там, только привяжите покрепче.

— Аксель, — прошептала Беатриса, — давай не будем разлучаться. Давай пойдём пешком, но вместе, медленно, так медленно.

— Принцесса, идти пешком нам уже не по силам. Нам обоим нужно согреться и поесть, а река быстро принесёт нас к сыновнему крову.

— Пожалуйста, Аксель. Я не хочу, чтобы мы разлучались.

— Но этот добрый человек обещает связать наши корзины вместе, а это значит, что мы будем всё равно что рука об руку. — Он повернулся к лодочнику и сказал: — Благодарю вас, сэр. Мы принимаем ваше предложение. Пожалуйста, свяжите корзины покрепче, чтобы нас не могло разделить никакое бурное течение.

— Друг мой, опасность не в быстроте потока, а в его медлительности. У берега легко запутаться в водорослях и встать намертво. Но я одолжу вам крепкий шест, чтобы отталкиваться, так что бояться вам нечего.

Когда лодочник отошёл к краю пристани и занялся верёвкой, Беатриса прошептала:

— Аксель, пожалуйста, давай не будем разлучаться.

— Мы и не будем разлучаться, принцесса. Посмотри, какие узлы он вяжет, чтобы удержать нас вместе.

— Аксель, что бы этот человек ни говорил, течение может нас разлучить.

— Всё будет хорошо, принцесса, и мы уже скоро окажемся в деревне сына.

Тут их окликнул лодочник, и они осторожно спустились по небольшим камням туда, где он удерживал длинным шестом две качающиеся на воде корзины.

— Они как следует устланы кожами. Речной холод будет вам нипочём.

С трудом согнувшись, Аксель обеими руками поддерживал Беатрису, пока та благополучно не села в первую корзину.

— Не пытайся вставать, принцесса, или перевернёшь корзину.

— А ты не садишься. Аксель?

— Сажусь прямо рядом с тобой. Взгляни, этот добрый человек крепко связал нас друг с другом.

— Аксель, не оставляй меня здесь одну.

Но, сказав это, она явно успокоилась и легла на дно корзины, точно дитя, которое вот-вот уснёт.

— Добрый господин, — обратился Аксель к лодочнику, — видите, моя жена дрожит от холода. Не могли бы вы одолжить что-нибудь, чтобы её укрыть?

Лодочник тоже смотрел на Беатрису, которая свернулась калачиком на боку и закрыла глаза. Вдруг он снял с себя одну из шкур и, наклонившись, прикрыл старую женщину. Она словно не заметила этого — глаза её были по-прежнему закрыты, — поэтому благодарить снова пришлось Акселю.