Основным виновником замалчивания, воспринимающим идею атомной бомбы как фантастическую, Флеров называл академика Иоффе, хотя и оговаривался, что не думает, будто тот занимается сознательным саботажем. «Но, однако, объективно подходя к вопросу, его поведение близко к самому настоящему преступлению», — писал Флеров. Но ответа он снова не получил.

Однако 11 февраля 1943 года вышло постановление ГКО о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство поручалось заместителю председателя ГКО Молотову. Непосредственным руководителем атомного проекта стал Игорь Курчатов.

Работы вроде бы начались. Но прошло больше года (а с момента выхода распоряжения ГКО так и целых два), а результатов не было. И вот осенью 1944 года один из доверенных сотрудников Берии В. Махнев провел проверку ситуации в этой отрасли и обнаружил, что реальное состояние проекта сильно отличается в худшую сторону от того, что было предписано официальными планами.

7 ноября 1944 года, несмотря на праздничный день советского календаря, Берия представил Сталину неофициальный пока доклад о состоянии атомного проекта: «За два истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геолого-разведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места».

Почему работа шла в режиме «почти ничего не делается»? Можно предположить, что мысль о фантастичности такого супероружия довлела над многими участниками проекта на первой его стадии. Одно дело — срочно разрабатывать новую пушку, танк или боевой самолет или доводить до ума опытные их образцы. Другое — нащупывать путь в совсем неведомое, в мир, который пока ассоциировался разве что с чудаковатыми изобретателями из поздних романов Жюля Верна. Недаром вышеупомянутый Флеров жаловался в письме к вождю, что в ответ на свои слова о возможности создания ядерного оружия он слышал в ответ от старших собратьев по науке: мол, эта перспектива выглядит слишком хорошо, чтобы быть реальной.

После этого доклада самому Берии было дано поручение разработать новый проект постановления о работах «по урану», чем он немедленно и занялся.

Работы по бомбе резко ускорились после того, как стало ясно, что это не фантастика. 24 июля 1945 года во время Потсдамской конференции президент Соединенных Штатов Трумэн сообщил Иосифу Сталину, что США теперь имеет новое оружие «необыкновенной разрушительной силы». Советский лидер выслушал, вежливо улыбнулся, но более никак не прореагировал. Британский премьер-министр Черчилль, знавший, что речь идет об атомной бомбе, незадолго перед тем успешно испытанной на полигоне в Лос-Аламосе, счел такое отсутствие интереса верным признаком полной неосведомленности Сталина относительно темы разговора. Но на самом деле вождь СССР все прекрасно понял, более того — он уже знал о взрыве, поскольку получил соответствующий доклад Берии. «Было это там же, в Потсдаме, в период работы конференции глав великих держав, — вспоминал Серго Лаврентьевич. — Разговор состоялся в присутствии генерал-полковника Серова. От него я и знаю все эти подробности. Прибыли люди из разведки, у которых уже были на руках материалы, связанные с испытаниями первой атомной бомбы. Доложили отцу. Отец, в свою очередь, тут же доложил Сталину. Иосиф Виссарионович был очень недоволен. Раздражение понятно, американцы нас опередили… Естественно, в довольно резкой форме поинтересовался, как обстоят дела у нас. Отец доложил, что нам потребуется еще год-два… рассказал, в частности, что сам плутоний уже получен, полным ходом идут работы над конструкцией самой бомбы. И тем не менее, сказал отец, при самых благоприятных обстоятельствах раньше ничего у нас не получится… Возвратившись с заседания, Сталин никаких разносов никому не устраивал, как рассказывают, а лишь дал указание моему отцу подготовить предложения по форсированию этих работ».

«Государственный Комитет Обороны

Постановление № 9887 от 20 августа 1945 года

Москва, Кремль

I. О Специальном комитете при ГОКО Государственный Комитет Обороны постановляет: организовать при ГОКО Специальный комитет в составе тт.:

1. Берия Л. П. (председатель). 2. Маленков Г. М. 3. Вознесенский Н. А. 4. Ванников Б. Л. (зам. председателя). 5. Завенягин А. П. 6. Курчатов И. В. 7. Капица П. Л. 8. Махнев В. А. 9. Первухин М. Г.

2. Возложить на Специальный комитет при ГОКО руководство всеми работами по исследованию внутриатомной энергии урана… а также строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.

3. Для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов, вносимых на обсуждение Специального комитета при ГОКО… а также технических проектов сооружений, конструкций и установок по использованию внутриатомной энергии урана создать при комитете Технический Совет…»

Работам над советской бомбой сопутствовала и масштабная дезинформация — в Сухуми был организован «Ядерный центр», для которого из Германии вывезли ряд видных ученых — среди них был лауреат Нобелевской премии Густав Герц. Территория комплекса была огорожена и тщательно охраняема, однако весь Сухуми был в курсе, что за высоким забором «атомы изучают».

Реальным созданием бомбы занимались в других местах. О том, какая обстановка царила на проекте, существуют разные мнения. Известна легенда, что Берия из-за какой-то заминки в работах нецензурно обругал Петра Капицу, который немедленно ответил ему в тех же выражениях, прибавив: «Когда разговариваешь с физиками, ты должен стоять по стойке «смирно»!» Отношения между Берией и Капицей, по всеобщему мнению, были весьма натянутыми.

Как вспоминал научный руководитель комиссии по атомному сырью и начальник занимавшегося ураном сверхсекретного спецсектора № 6 Всесоюзного института минерального сырья профессор Михаил Николаевич Альтгаузен, как-то раз в сорок пятом он и другие геологи — специалисты по урану были вызваны на совещание к Берии: «Мы привезли с собой образцы урановых руд, разложили у него на столе. И тут же услышали грязный мат — это помощники наркома были недовольны, что образцами поцарапали стол. Сам Берия был тактичен и внимателен. Обсуждали весь круг вопросов по разведке, добыче и переработке сырья. Совещание началось часов в 12 ночи, а закончилось к 6 утра. Нам ни в чем не было отказа — рабочая сила появлялась по первому требованию, продукты и снаряжение выдавались вне очереди. Командировочные, например, нам платили в четыре раза больше, чем другим геологам».

6 августа 1945 года американский бомбардировщик сбросил атомную бомбу на японский город Хиросима. В американских военных архивах сохранилось подробное описание этого события: сначала вылетели три самолета-разведчика, потом бомбардировщик с атомной бомбой, самолет со специальной измерительной аппаратурой и самолет, снабженный фототехникой. Японская противовоздушная оборона обнаружила самолеты, но из-за их малочисленности объявленная ею в городе воздушная тревога была отменена, а зенитная артиллерия бездействовала. В начале девятого с высоты десять тысяч метров на город была сброшена атомная бомба с трогательным названием «Малыш», которая взорвалась на высоте шестьсот метров. Число жертв первой в истории человечества ядерной бомбардировки достигло двухсот тысяч человек. Из девяноста тысяч городских строений было разрушено шестьдесят тысяч.