Взгляд голубых глаз герцога помрачнел.

– Я слышал об этом преступлении. Виновника ведь поймали?

– Не сразу. Спустя две недели произошло похожее преступление, в трактире «Руки Короля». Моряка Джона Уильямса арестовали за акт чудовищного насилия. Он вскоре повесился, так что, скорее всего, он был виновен.

– Вы сомневаетесь в этом?

Сэм пожал плечами.

– Не важно, что я думаю. Парень мертв. И народ вбил кол в его черное сердце, чтобы он больше никогда не встал.

– Суеверная глупость.

– Да. Но им стало от этого легче. И, похоже, это сработало, так как с тех пор преступлений больше не было, – ухмыльнулся Сэм.

– Или это значит, что он и есть настоящий преступник, – сухо заметил Элдридж.

– Ну да. Тоже может быть. – Сэм потянулся за шерстяным одеялом, чтобы накрыть девушку. – Знаете, я был на месте первого убийства. Это была просто кровавая бойня. Здесь крови меньше, но… это все равно хуже, – произнес он тихо. – Кажется, что здесь больше зла.

Герцог печально кивнул в знак согласия:

– Я считаю себя просвещенным человеком, но я соглашусь с вами, мистер Келли. То, что сделали с этой девушкой, – это настоящее зло.

Он двинулся в сторону двери, затем оглянулся на сыщика.

– Если мы здесь закончили, я бы хотел вернуться в свой кабинет. Мне нужно еще кое-что обсудить с вами, перед тем как вы отправитесь в город.

Сэм настороженно посмотрел на герцога, но ничего не сказал. Спустя десять минут они уже были у кабинета.

– Вы в курсе, что ваше доверенное лицо в городе уже обсудило со мной вопрос оплаты? – спросил он и затаил дыхание. Так как оплата была крайне щедрой, он надеялся, что в этом отношении не было никакой ошибки.

– Да, я осведомлен. – Герцог направился к своему столу и сел за него. – У меня есть еще один вопрос, который я хотел бы с вами обсудить.

– Да?

Элридж остановился в нерешительности.

– Боюсь, это прибавит вам хлопот, мистер Келли. Само собой, я готов заплатить. Однако здесь потребуется большая доля осторожности, так как это очень деликатное дело.

Улыбка медленно расползлась по лицу Сэма. Эти господа были странным народом, но были причины, почему ему нравилось иметь с ними дело.

– Я всегда осторожен, сэр.

Кендра не могла сказать, что привыкла к жизни в девятнадцатом веке, но теперь у нее была постоянная работа, а это значило, что ей снова пришлось помогать Роуз на кухне во время марафона по чистке картошки следующим утром. Боже, она хотела больше никогда не видеть картошки, только если она уже не была запечена, пожарена, сварена или превращена в пюре, лежащее перед ней на тарелке. А Роуз по-прежнему умудрялась заполнять три котелка, пока она успевала управиться лишь с одним.

Не то чтобы она считала.

Около полудня она схватила пару яблок из кадки на кухне и вышла на улицу. Было немногим больше двадцати градусов, но ей было прохладно, вероятно, после удушающей жары, стоявшей на кухне. Она шла по симпатичной дорожке, выложенной каменной плиткой, которая вилась вокруг огородов. Заметив, что за ней наблюдают садовники, она свернула с нее и направилась по немного покатому склону в направлении темного леса.

Без тяжелой корзинки, которую ей пришлось нести в прошлый раз, она меньше чем за пятнадцать минут дошла до озера быстрым шагом, а еще за десять обошла его вокруг. Водопад был небольшим, но потоки обрушивались плотным каскадом и бурно пенились внизу. Кендра представляла, как тело Джейн Доу мчалось в этом потоке, несомое к более тихим водам у берега, когда ее поймали в свою ловушку травы и камыши. Интересно, если бы этого полдника не было, сколько бы времени прошло, прежде чем тело обнаружили?

«Беспечность или безразличие?» – размышляла она. Разница есть. Беспечность означала, что субъект надеялся, что после того, как он выбросит тело в реку, его отнесет в океан. Безразличие означало, что ему было все равно, найдут тело или нет. Беспечность означала, что он становится неаккуратным. Безразличие означало, что он становится дерзким.

По бурелому она поднялась на самый верх водопада. Река разливалась примерно на двадцать метров. По обеим ее сторонам росли крепкие деревья, древние дубы и сосны, высокая трава и разбросанные тут и там дикие цветы, которые ярко выделялись на фоне зелени. Подобрав юбку, она прошла вдоль русла реки примерно полмили, затем сменила курс, чтобы забраться на холм. На вершине она внимательно окинула взглядом деревенский пейзаж.

Он был прекрасен, как на открытке. Слишком прекрасен, чтобы нести на себе уродливое пятно убийства.

Под влиянием момента она взобралась на серовато-коричневый булыжник размером с «Фиат». Сев на него, она оперлась на выпрямленные руки, запрокинула голову назад и закрыла глаза, нежась под теплыми лучами солнца. Легкий ветерок шевелил траву и ветки вокруг на деревьях, шелестел листьями. Птицы перекликались друг с другом. Иногда до нее доносился странный щелкающий звук.

Она почти что заставила себя поверить, что она снова дома, бездельничает у общественного бассейна в своем жилом комплексе в Вирджинии. Только соседские дети не издавали пронзительные крики и не брызгались. А еще на ней была форма служанки. А еще она застряла в девятнадцатом веке.

Видение рассыпалось. Она вздохнула, выпрямилась и достала яблоки из карманов. Они не были похожи на яблоки, которые она покупала в магазине. Не такие большие, красные и идеальные.

Но на них не было химии, поэтому она даже не потрудилась их помыть. Просто протерла, а затем укусила одно из яблок, вытерев фартуком сок, стекающий у нее по подбородку.

Она заметила, как мимо промелькнуло что-то коричнево-белое, повернула голову и увидела кролика, несущегося по полянке. Это был не белый кролик, но она все равно почувствовала себя Алисой в Стране чудес.

Алисой в Стране чудес, которая будет написана лишь спустя пятьдесят лет.

Вместо того чтобы провалиться в заячью нору, она упала в кротовую нору. Так как кротовые норы входили в область изучения квантовой физики, которой занималась ее мать, Кендра кое-что знала о них. Одной из последних теорий, популярных в научных кругах, была теория о том, что вселенная наполнена крошечными кротовыми норами, которые постоянно возникают и исчезают. Конечно, в ее случае это, видимо, была большая кротовая нора.

Но было уже бесполезно паниковать или теоретизировать на тему того, как она сюда попала. Лучше сосредоточиться на раскрытии убийства, которое, как ей казалось, имело какую-то странную связь с ее ситуацией.

Кендра знала, что профиль, составленный ею, был слабым, но это было лишь начало. В любом расследовании так бывает. И пусть леди Ребекке это и не нравилось, она придерживалась своего профиля и была уверена, что они имеют дело с кем-то из высшего общества. Хорошей новостью было то, что круг подозреваемых был намного у´же, чем если бы речь шла о рабочем классе. Может, дюжина мужчин, живущих в этой местности. Это зависело от того, насколько далеко она хотела закинуть сеть. Субъект должен быть знаком и с Лондоном, город должен быть частью его зоны комфорта. Но жил он где-то здесь, она была уверена. Или по крайней мере у него здесь было какое-то свое укромное место. Укромность была крайне важна для его дела.