– Велено соблюдать осторожность, – спокойно разъяснила Зося. – Все равно ты там спать не будешь.

– А где?

– В погребе, в ванной, где хочешь, только не на своем месте. А на твоем месте будет наша имитация.

– Правда, хороша? – не выдержала я. – Можешь пощупать ее.

Алиция молча вернулась в свою комнату и внимательно осмотрела имитацию.

– Вы всерьез думаете, что ее можно принять за меня? Морда у нее…

– Ты же сама приняла. Ишь, какая требовательная! Интересно, какую еще морду можно сделать из туалетной бумаги? А если даже убийца и не попадется на нашу удочку, поймет, что это не ты, не станет же он тебя по всему дому искать!

Зося меня поддержала:

– Значит, так. Вы с куклой будете меняться местами. Раз она там, а ты, например, на диване, потом она на диване, а ты там…

– Но сегодня я там?

– Нет! Сегодня она там, а ты здесь.

Алиция подчинилась требованиям общественности и приготовила себе постель на диване. Зося с Павлом пошли спать. Капуста развонялась на весь дом. Желая немного выветрить ее запах, я приоткрыла дверь на террасу и при этом обнаружила, что идет дождь. Хорошо, Бобуся и Белой Глисты уже нет в доме, иначе мне пришлось бы под дождем бегать вокруг дома.

– Иоанна, ты, случайно, не видела, куда я дела сигареты? Вроде у меня была целая пачка, – спросила Алиция.

– Была, я сама видела. Ты распечатала ее при мне.

– А откуда я ее взяла?

– Из своей сумки.

Алиция вывалила на стол содержимое своей сумки. Сигарет там не оказалось. Она встала и заглянула под стол, поискала на письменном столе, потом в своей комнате, потом в прихожей, в ящичке под зеркалом. Я с неодобрением наблюдала за ней, и меня кольнуло недоброе предчувствие. Вытащив из своей сумки пачку своих сигарет, я обнаружила, что их осталось всего две штуки.

– Сколько? – с надеждой спросила Алиция.

– Две последние. Дам тебе одну, мне все равно не хватит.

– Фи, с фильтром, – недовольно бросила Алиция, закуривая драгоценную сигарету.

– Во сколько закрывается киоск на станции? – с тревогой спросила я.

– В девять, уже поздно. Только автомат остался. Ну, ничего не поделаешь, придется идти к автомату. А тут еще дождь как назло.

Я решила пожертвовать собой и прогуляться за сигаретами к ближайшему автомату, который находился у магазина сразу за перекрестком. Мы с Алицией наскребли четыре кроны в нужных монетах. Обув сапоги и взяв зонтик, я отправилась в путь. В автомате не оказалось ни моих «люков», ни Алициных «викингов», поэтому я купила десять штук единственных сигарет, какие там были, без фильтра.

– Но ведь ты куришь с фильтром, – удивилась при виде их Алиция.

– Но ты любишь без фильтра. Я человек благородный и жертвую собой для других. А дождь не такой уж и сильный. Послушай, не сделать ли нам кофе?

– Знаешь, хорошая мысль. И, может, кофе хоть немного заглушит эту капусту…

За кофе я ей изложила содержание полученного мною письма. Алиция попыталась связать концы с концами:

– Меня все больше интересует, кто же он такой, твой хахаль? Преступная организация… Ну при чем тут мы? А вот что касается убийцы… Ну Эва теперь совсем отпадает. Рой? Нонсенс. Анита? Не верю. Нет, все-таки это кто-нибудь посторонний. Сидел в кустах…

– И посторонний так хорошо знает порядки в нашем доме и особенности твоего организма? Или, может быть, ты давала объявление в газетах? Вспомни, и Эдик кричал о том, что ты пускаешь в дом каких-то неподходящих людей. Заметь: пускаешь в дом! И что ты рискуешь! Тут как раз организация очень подходит.

– Да, я и забыла вам сказать, – вспомнила вдруг Алиция. – У меня был разговор с герром Мульдгордом. Он считает, что этот наш преступник – человек очень опытный в такого рода вещах. Он не оставляет никаких следов! Ну совершенно никаких! И очень осторожный. Они бы его уже давно поймали, если бы он все свои преступления совершал одинаковым методом или повторялся чаще двух раз. Сейчас они увеличили фотографии того кудлатого типа и будут всем предъявлять для опознания. А вот ни о какой организации он мне не говорил. Похоже, ни о чем таком они и не подозревают.

– И напрасно. А преступник из тех, кто много ездит по свету и не вызывает подозрений.

– С чего ты это взяла?

Я вытащила письмо и зачитала вслух его подлежащие оглашению фрагменты. Затем попыталась прижать подругу к стенке:

– Алиция! Ты что-то знаешь! Вспомни же, наконец, что ты делала в последние пять лет! Может, где была, может, кого встретила, может, заметила что подозрительное? Да отвечай же! Где ты была?

– В Швейцарии, – ответила Алиция. – В Вене. В Париже, во Флоренции, в Монте-Карло. В Амстердаме и в Стокгольме. На севере Норвегии. В Варшаве.

– Да-а. Ездишь много по свету и не вызываеть подозрений. Признайся, может, преступник все-таки ты?

– Я уже и сама начинаю подумывать – уж не я ли? А что действую часто во вред себе, так просто по дурости. Ну, например, когда собственную машину изничтожила или собственный дом чуть не взорвала…

И опять перебирали мы с ней возможные кандидатуры, и опять ни к чему путному не могли прийти. Капуста воняла зверски. В ажиотаже изысканий мы и не заметили, как искурили сигареты. Пришлось перетрясти опять все сумки в поисках следующих четырех крон. Теперь пожертвовать собой предстояло Алиции.

– Нет, ты все-таки скажи, – бубнила она, влезая в сапоги, – кто же этот твой хахаль?

– Рекорд всей моей жизни. Тот самый роковой блондин, которого мне предсказали три гадалки. Выдумала я его.

– Что ты сделала?

– Выдумала. Как волшебную сказку. Слушай: в одно прекрасное утро поехала я в лес, чтобы набрать букет цветочков…

Заинтригованная Алиция задержалась в прихожей с зонтиком в руках:

– И там ты его встретила?

– Совсем наоборот. Там я застряла в таком болоте, в котором могла и корова свободно утонуть. Машина буксовала и буксовала.

– А какая нелегкая занесла тебя в это болото?

– Ну не нарочно же я в него въехала! По виду незаметно, что болото, сверху все выглядело совсем сухо и даже привлекательно – травка, цветочки…

Некоторое время я молча предавалась сладким воспоминаниям.

– Нет, не так. Не так все началось. Началось все гораздо раньше. Судьбе было угодно вмешаться в мою жизнь в другом месте, причем так коварно… Ладно, принесешь сигареты, тогда доскажу.

Алиция шагнула во влажную ночную тьму. За разговором мы и не заметили, что оделась она весьма странно: старые резиновые сапоги, какая-то замызганная бесформенная кацавея. По рассеянности она прихватила старый зонтик, из которого во все стороны торчали спицы. Я еще минуту посидела, предаваясь сладким воспоминаниям, которые в соответствии с развитием событий становились менее сладкими и все более тревожными. И тут на их фоне возникли столь же тревожные ассоциации с действительностью. Осторожность! Мы обязаны быть предельно осторожными! Ну не кретинки ли? Выходить Алиции ночью из дому, одной, в дождь и тьму?