в то время как летописи приводят число всех убитых и взятых в плен «нарочитых» немцев, участников боя. Количество же убитых воинов из отрядов подвластных немцам чуди-эстов никто не считал, им, по выражению летописи, «несть числа».

д. Об источниках «Рифмованной хроники»

Большой интерес представляет собой вопрос об источниках «Рифмованной хроники», в частности вопрос о том, откуда автор хроники почерпнул свои сведения о развитии и конце орденского наступления на Русь в 1240–1242 гг. До настоящего времени многие исследователи полагают, что у хрониста был под руками какой-то письменный источник. При этом указывают на то, что в тексте хроники часто упоминается какая-то книга (buch) и грамоты (briefe). В свое время Ф. Вахтсмут, а совсем недавно В.Т. Пашуто выдвинули предположение, что этой книгой могли быть не дошедшие до нас «Тартуские [Дерптские] анналы», которыми хронист воспользовался для изложения русско-ливонских отношений в интересующий нас период[376].

Такой точке зрения можно противопоставить вывод, к которому пришел П. Экке на основе очень внимательного анализа всех мест хроники, где говорится о «книге» и «грамотах». П. Экке установил, что под «книгой» хронист всегда подразумевает свое собственное произведение[377]. Ввиду того что его хроника была предназначена для чтения вслух, он. резюмируя уже прочитанное или предупреждая о событиях, рассказываемых в последующих главах, очень часто прибегает к стереотипным фразам типа «как вам сообщает (сообщила) эта книга» или «эта книга вам все расскажет»[378].

Что же касается упоминаемых в хронике грамот, то они фигурируют в тексте там, где это требуют описываемые события, например, когда сообщается, что папский легат Вильгельм Моденский написал в Рим письмо о совершившемся в Ливонии чуде, или когда меченосцы пишут Герману фон Зальца письмо с просьбой принять их в состав Тевтонского ордена[379]. Сообщая о таких письмах, хронист никогда не говорит о том, что он их лично видел, читал и на их содержании строит свое повествование.

П. Экке приходит к выводу, что хронист не пользовался письменными источниками: там, где он не описывает события как современник и очевидец; он опирается лишь на устную традицию; о том же, что он пользовался списками магистров ордена, можно только предположить, прямых указаний на это текст хроники также не содержит[380].

В том месте, где хронист сам прямо ссылается на источники своих сведений, он пишет, что получил эти сведения от «мудрых людей»[381].

Произведенный нами повторный просмотр и анализ мест хроники с упоминанием «книги» и «грамот» полностью подтверждает наблюдения и выводы П. Экке об отсутствии у хрониста письменных источников.

Отсутствие каких-либо аннал в качестве источника у хрониста видно также из того, что он только три раза во всем тексте называет нам год[382]. Это, во-первых, 1143 г., к которому он на основании недостоверной традиции относит рукоположение первого епископа Ливонии Мейнарда (в действительности это произошло в 1186 г.). Кроме этого года, мы находим в хронике упомянутыми еще 1278 и 1290 гг. Оба эти года относятся к периоду, когда хронист лично находился в Ливонии, он их, следовательно, восстанавливает по собственной памяти, не нуждаясь для этого в каком-либо письменном источнике. Анналы (летописи) строятся как погодная запись событий. Если бы хронист пользовался в качестве источника каким-нибудь письменным трудом такого типа, то это несомненно отразилось бы на хронологической канве его изложения: он чаще приобщал бы события к тем или иным календарным датам, называя год. Хронист же организует свое изложение по периодам правления отдельных магистров ордена, не упоминая ни года их вступления в должность, ни года их выбытия.

Разберем теперь вопрос, откуда у хрониста могли быть известия о непосредственно интересующих нас событиях 1240–1242 гг. Отвергая возможность наличия письменного источника типа аннал, попытаемся определить принадлежность информатора хрониста к той или иной группировке ливонских немцев того времени. Ведь хронист прибыл в Ливонию в конце 70-х годов XIII в. и в это время вполне мог там встретить людей в возрасте шестидесяти лет и старше, которые были активными участниками похода на Псков и Ледового побоища.

Кто же был информатором хрониста? Мы считаем, что им не могло быть какое-нибудь руководящее лицо католической церкви (епископ или каноник) или ордена (магистр или комтур), так как хронист совершенно не видит в описываемых действиях ливонских духовных феодалов выполнение заранее составленного римской курией плана комбинированного крестового похода на Русь. В изложении хрониста все эти военные действия просто крупные, но обычные столкновения ливонских феодалов с русскими, вызванные чисто местными поводами (набеги псковичей на земли тартуского епископа).

Мы считаем также, что информация хрониста вообще не могла исходить от лица, так или иначе связанного с орденом (брата-рыцаря или клирика), так как в его рассказе совершенно не отражены такие важные самостоятельные действия орденцев, как захват Водской земли, постройка замка в Копорье, набеги на плодородные районы по р. Луге, а также позорный конец всей этой авантюры, их изгнание из этих захваченных земель Александром Невским.

Все исследователи единодушны в том, что события 1240–1242 гг. изложены хронистом очень узко, как бы с тартуской колокольни, по линии Тарту — Изборск — Псков, такими, какими мог их видеть участник тартуского епископского войска, не задумывающийся особенно о целях и планах своего сюзерена. Таким образом, мы склоняемся к тому, чтобы искать информатора хрониста среди рыцарей-вассалов тартуского епископа. Укрепленным местом жительства большой группы таких рыцарей-вассалов тартуской епископии был замок Медвежья голова (Отепя, Оденпэ), часто упоминаемый в русских летописях. Этот епископский рыцарь, по-видимому, лично принимал участие в походе на Изборск и Псков и принадлежал к той части тартуского войска, которая, согласно тексту «Рифмованной хроники», в ходе битвы на льду своевременно вышла из боя (стихи 2257–2259), или, как сказано в летописи, «даша плещи»[383]. Cохранив себе таким образом жизнь, этот вассал тартуского епископа смог около сорока лет спустя рассказать любознательному хронисту об исторических событиях, участником которых ему удалось быть. Но ни он, ни хронист не были в состоянии правильно определить истинное значение этих событий.

2. «Хроника Ливонии» Германа фон Вартберге

Автор этой хроники — духовное лицо, капеллан магистра Ливонского ордена. Хроника написана латинской прозой. Дошла она до нас в единственной рукописи, хранившейся в Данцигском архиве. Описание событий в ней доведено до 1378 г. Считают, что она составлена несколькими годами позже. Падение Пскова и последующее его освобождение новгородцами описаны в ней очень лаконично. По неизвестной причине Вартберге относит эти события ко времени существования ордена меченосцев, т. е. ко времени до 1237 г.

Публикуемый ниже перевод отрывка из хроники Вартберге