— Стэйси, кого ты видела? — спросил Натан.

И тут же вспомнил — слишком поздно, правда, — как она ненавидит свое имя. Мягкое, нежное, больше подходящее пастушке, а не крепкой разбойнице, способной одной рукой скрутить в бараний рог здорового мужика. Впрочем, прозвище, которое, Натан подозревал, она придумала себе сама, подходило ей не больше. Сколопендра животное хоть и гадкое, но проворное и юркое, чего самой Стэйси всегда не хватало — она была слишком тяжеловесна и прямолинейна... но, правда, тоже предпочитала песчаник. Разве что это их роднило.

На сей раз она спустила ему обращение по имени — видимо, была слишком погружена в свои тревоги.

— Да тут одна... — как будто неохотно проговорила она, не глядя на него. — Может, ты слыхал о ней. Одноглазой Аманитой ее у вас звали.

Внутри у Натана все скрутилось комом — и вдруг захотелось вернуться в трактир, в тот миг, когда Рослин заявила, что у них кончаются деньги, и дать ей пощечину. А потом сказать: «Заткнись и прекрати пороть чушь».

— Ты ее... видела? — хрипло спросил он.

— Не я. Ребята мои. Недалеко отсюда, близ Тарнаса. Так ты знал ее?

— Ее все знали, — с деревянной улыбкой сказал Натан. — Ты давно из Калардина уехала, да?

— Давно. И все равно о ней... слыхала. Она, правда, всего лишь воровка. Так говорят. Но мне здесь сейчас ловкая воровка может наделать больше бед, чем целая банда. Особенно если проберется в местный гарнизон, а она как раз этим и промышляет, верно?

Верно, подумал Натан. В гарнизоны, замки, дворцы... Даже в лощеные хоромы эльфийских принцев, которые очень не любят обнаруживать себя обманутыми. Там, где тебе, Стэйси, никогда не бывать, хоть ты тоже одноглазая.

— Она правда одноглазая? — будто услышав его мысли, тихо спросила Стэйси.

— Да уж не меньше, чем ты, — неуклюже сострил Натан. Стэйси выругалась.

— Ну и зачем мне это сейчас нужно, а? Тут же пойдет слух, что Сколопендра на старости лет еще и карманницей сделаться решила! Кто поверит, что нас две?!

Кто угодно. Любой, видевший тебя и видевший ее. Она и одноглазая — красавица, какой тебе никогда не стать, хоть ты наизнанку вывернись.

Могу спорить, она такая осталась даже мертвой.

Проклятие, подумал Натан, но ведь я же сам видел, как ее повесили, я видел алую дыру на месте ее глаза рядом со вторым, остекленевшим и пустым, когда с него слетела черная повязка... Видел ее белые пальцы, повисшие вдоль тела... пальцы, которые меня так ласкали... один только раз... так, как больше не ласкал никто, никогда...

Я видел это. Она была мертва. Она все еще мертва, я уверен.

И что бы ты сказала, Стэйси, если бы узнала, что и это не может меня остановить?

— Те, кто ее видел... ты им можешь доверять?

— Как себе.

— Когда это было?

— Не все ли равно? — с досадой проговорила Сколопендра и посмотрела на него. — Лучше ты мне объясни, какого рожна вы оба оказываетесь здесь почти одновременно? Я слышала, что Калардин вот-вот захватят то ли тальварды, то ли эльфы. И что, вся ваша шушера ринется сюда, будто тараканы из горящей избы? Прямо говори, как есть. Я должна быть готова.

Натан с трудом сдержал улыбку. Она говорила так сердито... так беспомощно. Она создала тут свое маленькое королевство, подданные которого ей преданны, и это все, что у нее есть. А защитить свое королевство она не сможет — войска Тальварда могут терпеть меньшее зло, но вряд ли они допустят войны банд на своей земле. И Стэйси прекрасно это понимает. Потому так и кидается на каждого бандита-одиночку, вздумавшего обчистить карманы неосторожных путников. Одиночку можно убить, выполнив свою часть соглашения с властями, но если таких одиночек наберется хотя бы пара десятков...

— Будь спокойна, Сколопендра, — сказал Натан. — Ты же знаешь, мы, калардинские варьяты, никогда особой сплоченностью не отличались. Ты поэтому нас и не любила.

— Да, — подтвердила она, настороженно глядя на него. — Поэтому тоже.

Интересно, а ты-то сама откуда родом, вдруг подумал Натан. Он не помнил точно — столько времени прошло...

— И если они куда и ринутся, как тараканы из горящей избы, — беззлобно передразнил он ее, — то уж явно не в страну, которая их захватила.

Он не мог быть уверен в том, что говорил, но звучало это логично. Стэйси тоже это поняла — она знала нравы калардинских разбойников не хуже, чем он, хотя и провела среди них намного меньше времени.

— Я не верю в совпадения, Натан, — помолчав, негромко сказала она.

— Придется. Они иногда случаются. Ну вот, к примеру, кто мог предположить, что ты меня вспомнишь, а я — тебя? И тебе, и мне было кого получше запоминать, а?

Он попытался разрядить обстановку, но вдруг понял, что сказал совсем не то, что следовало, — понял по взгляду, который она на него бросила.

— Мне надо подумать, — вставая, заявила Стэйси. — Побудешь пока здесь со своей... дочуркой.

Ему не понравилось, как она это сказала, но спорить он поостерегся. Минута слабости прошла, растерянной Сколопендра больше не выглядела. Натан запоздало понял, что именно сейчас и следовало воспользоваться моментом — когда она дала слабину, но было поздно жалеть об этом.

— Ты женился? — вдруг спросила она.

— Нет.

— Что, выкрал у уличной девки свою байстрючку?

— Можно и так сказать.

— А чего потащил ее с собой в Тальвард? Натан закусил губу.

— Это... долгая история.

— Расскажешь, — тоном, не терпящим пререканий, сказала Стэйси и снова взглянула на него. — Время у нас будет... Ты почти не изменился, Натан.

— Ты тоже, — ответил он, и это прозвучало вовсе не комплиментом.

Стэйси усмехнулась, наклонилась, погасила лампу. Несколько мгновений, пока она не распахнул а дверь, они находились в полной темноте, и Натан слышал рядом с собой ее дыхание.

Она не знала, что имел в виду этот странный человек, обещая вернуть ей Рассела, — но выбор сделала, не размышляя ни мгновения. И не потому, что у нее не было времени.

Так зачем ты все-таки идешь в Тарнас, Эллен? Чтобы найти зомби, бывшего когда-то калардинским княжичем, и задать ему бессмысленный вопрос? Или ты сопровождаешь этого эльфийского подонка, чтобы ограждать и защищать его в пути, — ты, слабая беспомощная дура? Ты здесь, во враждебной стране, чтобы опекать человека, который тебя презирает и не нуждается в твоей опеке?

И все же она сделала то, что сделала.

«Береги себя. А эльфа еще пуще береги».

Она берегла. И прежде всего — от себя самой.

Она смогла бы убить его, если бы действительно захотела.