— Ты так легко не уйдешь, — сказал он мне.

Я перевел дух и встал, потирая грудь и живот: я ободрался о камни и теперь был в грязи и в царапинах. Рейчис помер бы со смеху, заявляя, что голокожим, лишенным приличного меха, стоило бы носить свои рубашки вместо того, чтобы таскать в них кости мертвых животных.

— Келлен… — прошептала Сутарей. Ее ладонь лежала на моей руке, что показалось мне странно задушевным для нее жестом. — Мне очень жаль.

— Ничего страшного, — сказал я. — Всего несколько…

Она говорила не о царапинах на моей груди.

«Рейчис».

Я побежал обратно к обрыву.

Когда я схватил Сутарей, мне пришлось отпустить скатанный из рубашки сверток. Раз она так на меня смотрела, значит, видела, как он упал за край. Я вглядывался вниз, молясь, чтобы маленький сверток упал на выступ, но все, что я увидел — это трос чисто малинового света, и искры, вырывающиеся из скалы в том месте, где он врезался рядом с серебряным.

— Как они это делают? — вопросила Диадера, направив свой гнев на аббата. — Ты говорил нам, что тут безопасно, что это место закрыто от магии джен-теп! Как военный отряд пронзил завесу?

— Им помогли.

Он подошел и навис надо мной; его широкие плечи и мускулистое тело заставляли меня чувствовать себя еще меньше. Я стоял без рубашки, в слишком большой для меня шляпе, которая каким-то образом осталась у меня на голове даже тогда, когда последние останки моего делового партнера свалились в пропасть.

Аббат сделал выпад кулаком. Я вздрогнул, ожидая удара в живот, и удивился, когда его не последовало. Он разжал пальцы: на его ладони лежал крошечный кусочек Тени.

— Это принадлежит тебе, не так ли?

Я кивнул.

— Келлен не виноват! — сказал Азир. — Его сестра обманом заставила его…

Аббат не обратил на него внимания.

— Знаешь, это гениально. Всю свою жизнь я совершенствую завесу, окружающую аббатство, роясь в каждой книге по магии джен-теп, изучая каждый рассказ об их методах, делая все, чтобы ни одно из их заклинаний не смогло ее пробить.

Он сомкнул пальцы, так сильно сжав осколок Тени в кулаке, что из него побежала струйка крови.

— А оказалось, что все, что им требовалось, — это осколок чистой Тени, связанный с кем-то внутри барьера.

Третий шнур света пронзил воздух, погрузившись глубоко в скалу; этот был как мерцающее золото. Он тоже соединился с другими, и теперь мост был чуть меньше фута в ширину, искры чистой магии сверкали на его поверхности, которая, изгибаясь, уходила вдаль, охватывая два континента.

— Сколько еще тросов им надо? — спросил Бателиос у Сутарей.

— Я не могу назвать точное число, — ответила она, — могу только сказать: чтобы дотянуться в такую даль, мосту понадобится огромное количество поддерживающих тросов, возможно, по одному на каждого мага военного отряда.

— Но им ведь придется отдыхать, правда? — спросила Диадера. — Такое заклинание должно вымотать их?

Сутарей кивнула:

— Отряду понадобится время, чтобы оправиться. Возможно, день.

— День, — повторил Азир. Похоже, он глубоко ушел в свои мысли; глаза его были мутными, как будто он не мог как следует сфокусировать взгляд. — Я могу сделать еще пару прогулок, постараюсь добраться…

— Ты не можешь забрать в Тени больше нескольких человек за раз, — сказал Турнам, в кои-то веки не подкалывая мальчика. — Этого недостаточно.

— Значит, сражаемся, — сказала Гхилла.

— Мы умрем, — возразила Сутарей. — Ни нашего числа, ни наших способностей не хватит против военного отряда.

Пока остальные хватались за соломинку, аббат смотрел на меня.

Он ждет, что я сделаю или скажу что-нибудь, что даст ему повод убить меня? Никто не хочет считать себя убийцей — даже настоящие убийцы, с которыми я встречался. Гораздо легче найти резонную причину, чтобы оправдать убийство, может, даже сделать его героическим. Но аббат делал еще больше: он ждал, когда другие исчерпают свои нелепые планы, как можно поправить дело. Он проверял их верность.

— Убирайтесь отсюда все, — сказал я.

— Келлен, не надо, — предупредила Диадера.

Не нужно было прикасаться к нашим меткам Черной Тени, чтобы понять ее взгляд. Она спрашивала: «Ты хочешь, чтобы тебя убили? Горе свело тебя с ума?»

Я был рад, что наши метки не соприкасаются, потому что у меня не было подходящего ответа.

— Просто уходи, — повторил я.

Даже Гхилла, судя по виду, за меня боялась.

— Почему, мальчик?

Я подошел на шаг ближе к человеку, который впервые с тех пор, как он притащил нас сюда, выглядел почти счастливым.

— Потому что мы с аббатом собираемся немного поболтать.

Путь воды аргоси гласит, что всегда есть хотя бы один способ обойти приближающееся насилие. С арта локвит и арта превис — талантами красноречия и восприятия — странник может разглядеть этот способ, если слушает без предубеждения и говорит без раздражения.

— Вы должны бежать, — сказал я.

У аббата был удивленный вид. Наверное, он ожидал, что я буду умолять его сохранить мне жизнь. Тень начала появляться из-под его одежды, сочась из-под воротника и манжет рукавов. Метки аббата были не такими, как у остальных. В отличие от полосующих лент Турнама, летающих светлячков Диадеры или черного тумана Гхиллы, Тени аббата были жидкими. Они парили в воздухе, как шарики черного масла, танцующие в чистой воде. Завораживающий эффект, выражающий и силу, и изящество.

— Иногда с Черными Тенями такое случается, — сказал он (а черные бусины плавали вокруг него), — когда наши демоны только начинают одолевать наш разум. Мне сказали, что это похоже на гребень обрушивающейся волны. Некоторые находят в себе силы сопротивляться, некоторые позволяют Тьме взять верх. Тогда как третьи… — Он позволил своему голосу утихнуть на секунду, показывая на меня пальцем. — …становятся самоубийцами. Именно это происходит с тобой, Келлен из дома Ке?

Мне не понравилось, что он сказал. Я почувствовал огромное желание пощечиной стереть улыбку с его лица.

«Остановись. Перестань думать, как белкокот, проклятье. Хоть раз используй арта сива. Будь очаровательным».

— Вы должны немедленно бежать, — вот какие слова сорвались с моих губ.

«Вот и надейся на мою арта сива».

— С чего бы мне так поступать?

Справедливый вопрос.

Иногда мой язык опережает мои мозги, а остальное тело вынуждено его догонять. По правде говоря, я понятия не имел, почему я сказал, что он должен бежать… В смысле до тех пор, пока не заметил его высокомерный взгляд, то, как прихорашиваются его Тени, и, главное, пока не обдумал маниакальные приготовления к войне, которые аббат сделал в ответ на появление Моста Заклинаний. Все вместе взятое рассказало мне о нем то, что он скрывал от своих последователей.