– Ближе к делу, – попросила я, напрягаясь в ожидании момента истины. – Его имя?

– Имя, сестра, имя! – паясничая, прокартавил Вадик. – Его имя – Сергей Трофимов. Довольна?

– Несказанно! – буркнула я.

Сказать, что я обрадовалась, было бы сильным преувеличением. Чему тут радоваться? Тому, что я еще большая балда, чем покойный племянник Матрены Афиногеновны? Горе-сыщица села в лужу, хотела сдать убийцу ему самому! И почему это я вечно упускаю какие-то мелкие, но важные детали? Могла ведь своевременно выяснить фамилию Лесика, достаточно было соседку толком расспросить! Приходилось признать, что мое самодеятельное расследование грешит отсутствием системы. Видимо, я как сыщик недостаточно последовательна и настойчива.

– Так что насчет машин на клумбе? – вернула меня к текущей действительности похвально последовательная и настойчивая Матрена Набалдашкина.

– Я немедленно приму меры! – пообещала я, проходя в подъезд мимо посторонившейся соседки.

– Держи, пригодится! – подобревшая Матрена Афиногеновна сунула мне в руку штуковину, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся пластмассовой выбивалкой для ковров.

Я взмахнула рукой, пробуя свое новое оружие, на ходу сильно треснула им по стене, и обломки кривых пластмассовых прутиков брызнули во все стороны. В руке у меня осталась одна рукоятка с поперечной перекладиной, но я не выбросила ее, а воздела повыше и понесла впереди себя, как животворящий крест.

Злость на саму себя я приготовилась перенаправить на ближних.

Дверь была не заперта, я тихо вошла в квартиру и осмотрелась. Свет горел в гостиной и в кухне. В комнате на ковре сидел Масяня, меня он не заметил, потому что был очень занят. Ребенок возводил гигантскую башню из книг, видеокассет и компьютерных дисков, и некому было сказать малышу, что он выбрал не лучшие строительные материалы. Колян, Моржик и Лазарчук устроились на кухне.

Я бесшумно прошла по коридорчику и остановилась на пороге пищеблока, дожидаясь, пока меня заметят. Ждать пришлось долго, мужикам было не до того. Они предавались скорби, причину которой я поняла не сразу.

Морж и Серега скорбели сосредоточенно, сидя неподвижно и глядя в стол, а Колян размеренно бился головой о столешницу и страдальчески мычал. Когда он в очередной раз поднял голову повыше, я кашлянула. Муж открыл глаза и уставился на меня затуманенным взором.

– Здравствуй, милый! – сладким-пресладким голосом с откровенной издевкой проворковала я.

– Кыся! Прости меня, прости за все! – взвыл Колян и снова бумкнулся головой о столешницу.

Начало мне понравилось. Я перевела взор на Лазарчука и предгрозовым голосом сказала:

– Вижу, вы хорошо сидите!

Капитан ничего на это не ответил, а Моржик часто заморгал и громким шепотом сказал Сереге:

– Видишь, она плохо лежит!

Я решила, что он говорит о своей супруге, которая лежит в больнице, и сказала:

– Ты не волнуйся, с Иркой теперь все будет хорошо, я ее совсем недавно видела.

– Не может быть! – Моржик побледнел и схватился за сердце. – Как же так? Врачи сказали, что ей стало лучше!

Смысла этой путаной фразы я не уловила и снова обратилась к Лазарчуку, который единственный пока был огорчительно спокоен, не бился головой о стол и не хватался за сердце:

– Ты, вообще, в курсе, что под меня сегодня подложили бомбу?

Серега с усилием сглотнул, распрямил спину и хриплым голосом сказал:

– Клянусь, твоя смерть не останется не отмщенной!

– Рада буду увидеть это своими глазами!

– Как же ты это увидишь? – не удержался от глупого вопроса Моржик. – Оттуда, что ли?

Он поднял палец и показал на плафон потолочного светильника.

– Гм… Морж, а ты вполне уверен, что она попадет туда, а не туда? – Лазарчук понизил голос и повторил жест Моржика, но с точностью до наоборот – ткнул пальцем в пол.

– Несмотря ни на что, Ленка точно будет в раю! – убежденно сказал Моржик. – И моя Иришка тоже…

Он пустил слезу, а Колян веско отбил сказанное очередным лобовым ударом о стол. Тут до меня дошло, что они обсуждают перспективы нашей с Иркой загробной жизни! Я демонически захохотала, пошатнулась и, восстанавливая равновесие, широко взмахнула пластмассовым крестом имени Матрены Афиногеновны.

– Чур меня! – ахнул впечатлительный Моржик, враз позабыв, что он только что однозначно определил мне место в царствии небесном.

– Всем достанется! – сквозь неудержимый нервный смех пообещала я.

– Бум! – отбил дежурный поклон Колян.

А Лазарчук глубоко вздохнул и неожиданно приятным нутряным басом зарокотал:

– Со святыми упоко-о-ой!

Ба-бах!

С треском и грохотом в гостиной обрушилась и упокоилась башня, возведенная Масяней.

– Что это было? Неужто еще одна бомба?! – очнувшись, прошептал Колян. – Масянька!

Мася прибежал на папин зов, увидел меня и расправил губы, которые уже успел сложить для громогласного обиженного рева:

– О, мамочка пришла! Мама, ты что принесла? Дай мне это!

Ребенок забрал погубленную выбивалку и с добычей убежал обратно в гостиную, откуда сразу же послышались звуки хлестких ударов – Масяня принудительно избавлял от пыли диванные подушки.

– Минутку… Я не понял… Кыся, ты что, живая?! – с величайшим изумлением вопросил Колян.

– Живее всех живых! – с удовольствием подтвердила я.

– Не может быть! – сказал Лазарчук.

– Да уж не твоими молитвами я жива, это точно! – ехидно сказала я капитану. – Только и можешь, что отомстить за мою смерть, а чтобы предупредить ее, так фигушки!

– Живая! Точно, живая! – умиленно проворковал Моржик.

Он воспрял духом и тут же потянулся к бутылке:

– Друзья мои, за это надо выпить!

– Но как же так? – продолжал волноваться Колян. – Я ведь своими глазами видел: подъехала Иркина «шестерка», ты вышла из машины, вошла в здание, села за столик и тут же взорвалась!

– Это была не я, а совершенно посторонняя девица, царство ей небесное! Она просто была одета так же, как я!

– А почему эта посторонняя девица приехала на машине моей жены? – с претензией поинтересовался Моржик.

– На машине твоей жены приехала я! И вышла из нее я, и в здание вошла тоже я! – рассердившись, я заорала в полный голос.

Ну, надоели уже, нетрезвые тупицы, ничего не понимают и все путают!

– А похожая на меня девица села вместо меня за столик и подорвалась на моей бомбе!

Тут я снова развернулась к Лазарчуку:

– А ты тут сидишь и пьянствуешь, вместо того чтобы пойти и арестовать моего убийцу!