Через полчаса раненого увезли в больницу. Полина отправилась с ним, хотя доктор сразу же дал ей понять, что надежды мало: слишком уж сильный был удар.

Видок удалился, а Алексей поступил, как ему велели – запер дверь, сел на колченогий стул и стал ждать, не появится ли кто.

Снаружи до него доносилось пронзительное мяуканье кошек. Квадрат большого окна в скате крыши стал светлеть. Звезды бледнели и гасли, а на востоке, возвещая новый день, медленно поднималось солнце в короне из разноцветных облаков. Где-то громко закукарекал петух, и Алексей успел про себя отметить, что и на Монмартре, оказывается, есть петухи. Во дворе ругались две женщины, и богатству их лексикона позавидовал бы не один словарь французского языка. Глаза у офицера слипались, и он и сам не заметил, как заснул.

Разбудил его стук в дверь. Алексей тряхнул головой и поднялся со стула, но тут увидел кровавую лужу у стены, и весь сон как рукой сняло.

– Кристиан! – шептал настойчивый голос. – Кристиан, открой, это я!

Про себя воздав должное проницательности великого Видока, оставившего его на месте преступления, Алексей достал пистолет и шагнул к двери.

– Кристиан! Заснул ты там, что ли?

Голос, сколько мог различить офицер, был женский и нетерпеливый.

– Сейчас иду, – имитируя зевоту в полный рот, пробормотал Алексей и открыл дверь.

Одного взгляда ему хватило, чтобы убедиться: перед ним та самая девушка с карандашного наброска. Она была хорошенькая, юная, с блестящими глазами и ямочками на щеках, и так же, как на карандашном наброске, выступала вперед верхняя губка, делая сию очаровательную обладательницу прямо-таки неотразимой. Алексей не учел только одного: что комната на чердаке была крошечная и легко просматривалась от двери, так что девушка сразу же увидела застывшую лужу крови.

Издав пронзительный визг, гостья отскочила назад, но Алексей метнулся к ней, обхватил ее за талию и зажал рот.

Признаться, это мало что дало. Девушка лягалась, как табун необъезженных лошадей, и Алексей уже отчаялся с ней сладить. Кроме того, когда он немного ослабил хватку, незнакомка изловчилась и укусила его за руку, в которой был зажат пистолет.

Боль была совершенно такая же, как если бы офицера укусила собака. Алексей невольно разжал пальцы, и пистолет упал на пол. Девушка бросилась за ним, но Каверин ногой швырнул оружие под кровать и снова схватил в охапку любовницу Изамбара. Та опять вырвалась и кинулась к выходу, однако Алексей опередил ее и успел захлопнуть дверь.

Отскочив в угол, девушка метнула в Каверина тяжелый подсвечник. Еще чуть-чуть – и храбрый офицер его императорского величества Николая Павловича лежал бы на полу с раскроенным черепом.

– Да прекратите вы или нет, в конце концов?.. – вне себя рявкнул Алексей.

– Убийца! – заверещала в ответ девица и запустила в него увесистый анатомический трактат.

– Я полицейский! – запротестовал Алексей, уворачиваясь от трактата и прочих книг, которые в него метала любовница Кристиана Изамбара. – Черт побери, я расследую это преступление!

Девушка на мгновение остановилась. Прядь пепельных волос упала ей на глаз, и она воинственно сдула ее.

– Полицейский, значит?

– Да!

– А документы у тебя есть? – подозрительно спросила юная красотка.

И тут же, заметив, что Алексей колеблется с ответом, запустила в него цветочным горшком. А затем объявила, сверкая глазами:

– Бандит!

К офицеру постепенно начало возвращаться его хладнокровие.

– Стул, – подсказал он.

– Что? – Девушка на мгновение опешила.

– Вы бросили в меня все, что тут есть. Остался только стул.

– Ну так получайте! – взвизгнула девица и схватила стул.

Неожиданно нога ее ступила в кровавую лужу, которая еще не вполне засохла. Девушка поскользнулась, шлепнулась на пол и горько расплакалась.

Алексей тяжело вздохнул, подошел к ней и подал руку (неукушенную), чтобы помочь подняться.

– Может быть, покончим с этим спектаклем? – предложил он. – Меня зовут Алексис, и я совсем недавно в полиции, поэтому у меня нет удостоверения. Собственно, меня здесь оставили потому, что никто больше не пожелал сидеть в засаде.

Девушка подняла на него заплаканные глаза.

– Ну же, – сказал мягко Каверин, – поднимайтесь, пол совсем холодный.

Плача, девушка встала на ноги, потом тяжело опустилась на кровать.

– Кристиан умер? – спросила она, косясь на лужу.

– Ранен, – ответил Алексей и, морщась, попытался обмотать платком укушенную руку. – Его увезли в больницу. Не стану от вас скрывать: доктор был не слишком оптимистичен.

Девушка отвернулась и смахнула слезы со щек.

– Меня зовут Элоди, – снова заговорила она через минуту. – Вам очень больно?

– Ужасно, – серьезно подтвердил Алексей.

– Давайте я вас перевяжу. – Она откуда-то достала бинт и ловко принялась за дело. – Господи, неужели кто-то хотел ограбить бедного Кристиана? Ведь у него совсем ничего не было!

– У вас замечательные руки, – сказал Алексей.

Элоди посмотрела ему в лицо, покраснела и опустила глаза.

– Все-таки вы не похожи на полицейского, – заявила она. – Они все такие противные!

– А я, значит, нет? – сделал вывод ее собеседник.

Девушка снова потупилась.

– Вы бывали здесь прежде, Элоди? Может быть, посмотрите, не пропало ли что-нибудь?

– Хорошо, – согласилась подружка студента. Затем встала, огляделась и запоздало ужаснулась: – О боже, какой кавардак!

– Я в этом не виноват, честное слово, – не преминул заметить Алексей.

Элоди, стараясь не глядеть на кровь, стала ходить по комнате, ловко подбирая разбросанные предметы.

– У Кристиана Изамбара были деньги, драгоценности? Что-нибудь, ради чего его могли попытаться убить?

Девушка решительно покачала своей хорошенькой головкой.

– Нет, ничего такого у него не было.

Ее взгляд упал на шкатулку. Она нерешительно покосилась на Алексея, но затем взяла шкатулку в руки.

– Смотрите, она пустая…

– В самом деле? – вырвалось у Алексея. Сердце у него билось часто-часто, как у пойманной птицы. – А что в ней было?

Элоди недоуменно глядела на шкатулку, бормоча:

– Нет, этого не может быть…

– Так что было в шкатулке? – настаивал Алексей.

– Вы не поверите. Там лежали письма, которые…

Дверь за спинами молодых людей распахнулась. На пороге стоял Видок, заложив руки в карманы.