вдоль и поперек исходили с Оксаной, собрать с каменных оград грубой лепки касания матери. Артур обещал, что они непременно заедут туда, когда будут покидать полуостров. Непременно.

То, как у него колотилось сердце, Логову не нравилось. Он не особо верил в предчувствия – не было же их, когда погибли родители или убили Оксану! – но его беспокоила горячо вскипавшая в груди тревога. Жгло так, что даже промелькнула мысль: «Эй, ты только до инфаркта себя не доведи!»

Стараясь дышать ровно, Артур всматривался в машины – узнать ту, в которой повезут Ромку с Сашкой, не составило бы труда. Как бы не навредили девочке в запале операции… Вдруг Скороходов толком не объяснил, кого следует брать, а кого оберегать?

Он собирался пересадить Сашку в свою машину, пусть расслабится наконец, вздремнет… Ей пришлось быть собранной до предела, чтобы не выдать себя раньше времени, и девочка выдержала испытание.

– Молодчина, – бормотал Артур, давя на газ. – Просто молодчина! Даже позвонить ухитрилась.

Звонок от следователя Левчука застиг его уже в тридцати километрах от Балаклавы: евпаторийские технари только сейчас сумели засечь Сашкин телефон.

– Спасибо, – процедил Артур сквозь зубы. – Уже не надо. Я знаю, что она в Балаклаве. Романа Колесниченко уже берут.

«Надеюсь, что берут», – добавил он про себя и в тот же момент увидел полицейский фургон. Быстро помигал им фарами и, резко развернувшись, притормозил перед ними.

– Какого хрена?! – заорал водитель в форме, опустив стекло. – Ты чего творишь?

Стремительно приблизившись, Логов сунул ему в лицо удостоверение:

– Девушку я забираю. Парня доставьте по назначению.

Из машины уже выскочил коренастый капитан, придирчиво проверил документы Артура и проговорил сдержанно:

– Девушка не под арестом, можете забирать. Сама попросила подвезти ее до Евпатории. Нашей целью был Роман Колесниченко.

– Сильно не свирепствуйте с ним, – попросил Артур тихо. – Его вина еще не доказана.

По выражению лица капитана он понял: «Как получится». Но Ромкина судьба его тоже волновала постольку-поскольку… Когда дверца фургона отворилась и Сашка спрыгнула ему в руки, что-то взорвалось у Артура в груди, окутав ощущением счастья.

– Как ты? Цела?

Он вертел ее, осматривая: ни ран, ни синяков. Пытаясь вырваться, она рассмеялась, блеснув в темноте глазами:

– Да в порядке я! Ты получил мой звонок, да? Догадался?

Прижав ее, Логов смотрел вслед уезжающему фургону:

– А как же, напарник! Мы на одной волне…

* * *

По дороге она передала ему весь разговор с Ромкой, ничуть не смущаясь, описала увиденные у него фотографии Роксаны. Сам телефон забрали полицейские, и Артур не стал им мешать, ему достаточно было Сашиного свидетельства.

– Изнасилования действительно не было, патологоанатом подтвердил, – кивнул он. – Если в убийстве Ромка тоже не замешан, много не получит. Статья сто двадцать седьмая: незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением. Роксана же добровольно с ним поехала? На мотоцикле насильно не увезешь… Если следовать Уголовному кодексу, такое преступление наказывается ограничением свободы на срок до двух лет.

– Два года, – удрученно повторила Сашка.

– Либо принудительными работами на срок до двух лет. Все будет зависеть от судьи.

– Местного?

– А какого же? Верховный суд этим делом вряд ли заинтересуется.

Она повернулась к нему. Не отрывая глаз от дороги, Артур чувствовал ее взгляд: пристальный и задумчивый одновременно.

– Ну, спрашивай, – не выдержал он.

– Как ты думаешь, если местный житель совершает преступление против приезжего, на чью сторону склоняется судья?

– Как сотрудник Следственного комитета России я должен бы заверить тебя, что суд остается беспристрастным в любой ситуации. Но мы же оба понимаем – это в идеале. А на практике так получается не всегда… Поэтому я и говорю: все будет зависеть от судьи. Он тоже человек и может оказаться в душе националистом или сексистом. Все может иметь значение. Не должно! Но может… Так что я не могу дать тебе никакой гарантии, каким будет приговор по Ромкиному делу.

Кивнув, Сашка отвернулась к окну. Ее молчание было тяжелым, и он забеспокоился:

– А тебя всерьез волнует судьба этого парня? Ты же знаешь его несколько дней.

– Ну да, – отозвалась она вяло.

– И ты уверяла, что не влюбишься в него…

– Я и не влюбилась!

– А что тогда?

Каждое слово, оброненное Сашей в темноту, показалось Артуру слезой:

– Когда его… Ромку… скрутили, у меня чуть сердце не разорвалось. Не знаю… почему! Так жалко его стало… Он же сделал это с отчаяния! Ты же знаешь, как страсть может оглупить человека…

«Нет, – отозвался Артур мысленно. – Не знаю. Такой страсти в моей жизни, к счастью, не было».

Но ему приходилось расследовать убийства из ревности, когда люди убивали любимых, сходя с ума от одной мысли, что их нужно отпустить. Логов видел в этом настоящую болезнь, от которой еще не нашли лекарства, и потому приходилось арестовывать этих безумцев. Никогда, никогда он не завидовал тем, кто познал неизлечимую страсть. Ему было жаль их… Как сейчас Сашке было жаль нового друга.

– Сейчас я произнесу банальность, – предупредил Артур, – но закон есть закон. И страсть не является смягчающим обстоятельством.

Ее голос прозвучал тускло:

– Я в курсе.

– И мы еще не знаем наверняка, не он ли убил Роксану…

Сашка дернулась:

– Не он. Понимаешь… Он даже тронуть ее не посмел… Ромка любил ее.

– Любил? – Артур не усмехнулся, хотя и тянуло, но Сашка воспринимала эту историю слишком серьезно. – Ты «Идиота» читала?

– Конечно… Ну да, я поняла, к чему ты клонишь. Рогожин тоже убил Настасью Филипповну, оглушенный страстью. Но Ромка… – она поискала слова. – Другой психологический типаж. Рогожин же всегда был необузданным русским мужиком, который вечно рвет на груди рубаху и бьет морды всем подряд. А Ромка, он… Ну, если отталкиваться от того же Достоевского, он Мечтатель.

– Э-э…

– «Белые ночи».

– Это я помню хуже.

– Я тоже «Идиота» больше люблю. Но это более… религиозная вещь, что ли. Мышкин – Христос, Рогожин – антихрист.

– Не просто грешный человек?

– Это одна из гипотез…

Некоторое время они ехали молча, и Артур мысленно соединял безвольно свисавшие ниточки, сплетая сеть, хотя еще не был уверен, кто в нее должен угодить. И лишь когда они поравнялись с веселым знаком, который определял границу Евпатории, произнес:

– Мы должны заехать к Светлане.

Сашка обернулась:

– Согласна… Лучше ей узнать от нас. А Юрию ты позвонишь?

– Позднее. Сначала к ней.

Предупреждать о приезде звонком Артур не стал: пришлось бы объяснять, зачем он собирается зайти, и выложить все о случившемся с Ромкой. Оставалось надеяться, что Светлана дома в такой час… Сидит у телевизора или читает. Ему было интересно узнать, чем именно