Сейчас тревога, прозвучавшая в голосе Вайнштейна, немедленно передалась и остальным. Стало ясно, что ни один из «энергетиков» не может проверить двуликого «союзника» на детекторе лжи. Только Лесков, если Бранн сам позволит ему и наконец уберет телекинетический барьер.

Вот только убирать защиту Киву не торопился, как и отвечать на самый главный вопрос. Вместо этого он усмехнулся и снисходительно продолжил:

— За воротами находятся несколько машин. Их можно активировать по отпечатку моей ладони, так что предлагаю немедленно выдвигаться, пока сюда не подоспел кто—то еще. На случай, если нас попробуют атаковать сверху, я поставлю защиту.

Услышав эти слова, Эрик бросил мрачный взгляд на погасшую телепортационную «арку», после чего нехотя произнес:

— Он не врет. Ближайший портал действительно находится в правительственном здании, так что… Если хотим убраться отсюда, то только через него. Я знаю, где это.

«Энергетические» беспомощно переглянулись, понимая, что сейчас им придется действовать наугад. Ни Киву, ни Фостер не вызывали у них доверия, а защитный купол вокруг Бранна нервировал еще больше. Что если эти двое попросту заманивают их в ловушку? И, как назло, именно в этот момент Дмитрий вернулся в свою прежнюю форму. Действие «эпинефрина» закончилось, тем самым лишив Лескова и его группу последнего козыря. Теперь, если Киву захочет убить их, ему уже никто не помешает.

Нужно было принять решение. Дмитрий прекрасно понимал, что сильно рискует, соглашаясь на предложение о помощи от такого человека, как Бранн. Но и надеяться, что Адэн снова активирует портал, он тоже не мог. Улететь по воздуху в более безопасное место тоже не представлялось возможным. Он и его группа слишком ослабли, чтобы пытаться еще раз обратиться в истинную форму.

— Правительственное здание находится под серьезной защитой, — мрачно произнес он. — Наверняка, там уже собрали целую армию.

— Механические солдаты не должны вас беспокоить — они подчиняются мне, — в этот момент Бранн почувствовал, что взгляд Лескова сделался неприятно острым, но все же продолжил: — Здешние полукровки тем более являются моими сторонниками. А с людьми я справлюсь и в одиночку.

— Говори прямо: ты хочешь сдать нас! — воскликнул Данила. — Но мы не такие идиоты, чтобы поверить тебе.

— Я могу вас убить прямо сейчас и без посторонней помощи, — холодно отозвался Бранн, после чего выжидающе посмотрел на Лескова. — Что скажете, Дмитрий? При мне нет белых конвертов, поэтому придется поверить на слово.

Несколько секунд его бывший протеже хранил молчание. Он словно переступал через себя, принимая решение, которое вполне могло погубить его группу. И Бранн прекрасно понимал эти сомнения. Будь он на месте Лескова, то тоже не спешил бы радоваться удачным стечениям обстоятельств.

Но вот взгляд Димы остановился на раненном Миколе, и он произнес:

— Эрик, вы единственный, кто из нас более—менее уцелел. Поможете донести Шевченко до машины.

Он ожидал, что Фостер бросит что—то вроде «я не нанимался таскать на своем горбу инвалидов», но, на удивление, американец едва заметно кивнул. Зато разозлились остальные.

— Ты что, действительно хочешь поехать с ними? — Данила ошарашенно уставился на Лескова. — Им нельзя доверять!

— Вы не знаете, что у них на уме! — нахмурился Владимир Иванович.

— Я уверен, что эти ублюдки что—то задумали! — подхватил Илья.

— Те, кто уверены, пусть остаются здесь, — резко оборвал их Лесков, после чего, поддерживая Вайнштейна, последовал за Бранном.

— Я не верю ему, — услышал он слабый голос Альберта. — Что если члены Совета

Тринадцати до сих пор живы, и их целью было избавиться от неугодного Лонгвея? Это ведь так удобно: убить его, а его смерть официально повесить на нас.

— Я думал об этом, — еле слышно отозвался Лесков. — По сути, идеальный расклад: им больше не придется бояться, что столь сильный полукровка сорвется с цепи. Но я сомневаюсь, что Киву желает им прислуживать. Возможно, передавая мне ампулы с антидотом, он рассчитывал на то, что в случае поражения Золотого Континента, ему это зачтется. И сейчас он пришел нам на помощь по той же причине.

— Дим, надо искать другой способ вернуться домой.

— Боюсь, что другого способа нет…

Наконец добравшись до машин, румын прикосновением ладони активировал ближайший военный внедорожник. Автомобиль вмещал в себя до десяти человек, поэтому было решено использовать только один.

— С каких пор у вас такие полномочия, Бранн? — тихо поинтересовался Лесков, наблюдая за действиями румына. — Вам подчиняются роботы, на ваше прикосновение реагирует защита, вы можете активировать правительственный портал. Нужно быть кем—то большим, нежели спонсором проекта, чтобы иметь такие привилегии.

— Я и стал кем—то большим, — отозвался Киву. — Благодаря «привету от Черного Барона», в Совете Тринадцати появились вакантные места, и я счел нужным этим воспользоваться.

Конечно же, Дима знал, что ответ будет именно таким. И тем не менее он почувствовал, как внутри него все похолодело. Ему сделалось жутко от осознания того, что его бывший друг отдавал приказы по уничтожению Петербурга. Быть может, именно Бранн отправил «ликвидаторов» разрушить Спасскую и тем самым убил его жену.

В каком—то смысле признание Киву ударило его сильнее, чем телекинетическая волна Лонгвея. Нет, Дима всегда понимал, кто этот румын на самом деле, но почему всё сложилось именно так? Мысли об Эрике пронеслись в его сознании болезненной волной, пробуждая жгучую ненависть по отношению к Киву. Впервые Лескову настолько сильно захотелось убить кого—то. Даже не Уилсона и его зажравшуюся свору, а именно Бранна.

Однако эти мысли ни на секунду не отразились на его лице. Сейчас нужно было попытаться доставить своих людей в Россию, а поквитаться с этим ублюдком можно будет на следующий день. Киву не успеет восстановиться так быстро, зато он, Лесков, уже сможет обратиться в кайрама. И он будет сильнее.

Тем временем Эрик и Владимир осторожно положили Миколу на сидение. От боли парень до сих пор пребывал без сознания, и, наверное, сейчас это было к лучшему — можно хоть ненадолго отложить страшный разговор о смерти его брата.

Рядом с Миколой расположился Ханс. После гибели Кристофа от него, прежнего, не осталось и следа. В машине сидела лишь бледная тень когда—то веселого и доброго парня. Глаза его сделались пустыми, на лице застыла мрачная маска равнодушия. Война имела свойство опустошать не только земли, но и души, и Ханс не стал исключением.

Владимир Иванович, Данила и Илья тоже предпочитали хранить молчание. Они сели в машину с предчувствием неминуемой смерти. Лишенные способности считывать энергетику, они ощущали себя совершенно беспомощными. Пройти такой путь, одолеть Лонгвея, чтобы погибнуть сейчас, доверившись этому ублюдку.

Последним в машину забрался Фостер. Он сел за руль, и вскоре машина тронулась с места. Они ехали в гробовой тишине, погруженные на самое дно своих мыслей. Никто не стремился заговорить первым. Это тяжелое безмолвие обрушилось на них, олицетворяя собой всю горечь сегодняшнего дня: и отчаяние, и усталость, и страх, и боль потери.