– Джун, – произносит она сквозь слезы. Эми протягивает ко мне руки, и в ту же секунду больная женщина исчезает. Я вижу перед собой младшую сестренку с пухлыми щечками и забавными косичками.

– Эми, – говорю я, не в силах сдержать слез. Я крепко обнимаю ее, и мы обе плачем.

– Джун, прости меня. Прости за все. Я…

Я прижимаю палец к ее губам.

– Уже простила. Боюсь, мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это. Детка, не будем отвлекаться на то, что мы обе хотели бы забыть.

Эми кивает.

– Джун, у меня будет ребенок. Маленькая девочка.

– Я знаю. Мама мне сказала.

– Ты станешь тетей, – продолжает она. – Тетя Джун.

– Звучит неплохо, – улыбаюсь я.

Эми тоже улыбается, но уже в следующее мгновение улыбка ее тает.

– Ты знаешь, мне осталось совсем немного, и я должна заранее позаботиться о своей девочке.

– Эми, давай не будем…

– Я должна, – качает она головой. – Я умру вскоре после ее рождения, и тут уж ничего не поделаешь. Мне нужно подумать о своей дочери, ведь у нее больше никого нет.

– А как насчет…

– Ее отца? Он меня бросил. Джун, мы познакомились в баре. Он неплохой парень, но не готов быть отцом. Мама помогла мне собрать кое-какие бумаги, и он официально отказался от отцовства. Я не желаю, чтобы через пять лет, когда меня уже не будет, он вдруг заявится с претензиями, что это его дочь, и выдернет ребенка из налаженной жизни. Этого я не допущу.

– Так чего же ты хочешь, Эми? Скажи нам, и мы с мамой обо всем позаботимся.

Сестра бросает взгляд на маму, затем вновь на меня.

– Джун, я хочу, чтобы ее вырастила ты.

– Я?!

– А разве не ты вырастила меня? – улыбается Эми.

– Верно, – кивает мама. – И неплохо с этим справилась.

– Но я… я же ничего не знаю о младенцах!

– Никто поначалу не знает, – замечает Эми.

– Что, если я не смогу обеспечить ей достойную жизнь? Не знаю, говорила тебе мама или нет, но магазин в крупных долгах. И я…

– Джун, ты найдешь выход. Тебе это всегда удавалось, – с улыбкой добавляет сестра. – Помнишь, как в детстве у нас сломался холодильник? Прямо в середине августа. Мамы не было дома, и ты сама нашла телефонную книгу и позвонила мастеру. Он сделал нам тогда все бесплатно. Сколько лет тебе было, десять?

– Девять, – говорю я и вспоминаю, как пыталась заплатить мастеру монетками из копилки.

– Джун, я хочу, чтобы именно ты вырастила мою дочку, – по щеке у Эми катится слеза. – Ты сделаешь это?

– Эми, для меня это большая честь.

– Спасибо. – Она сжимает мою ладонь.

Я киваю, а затем прижимаюсь головой к ее животу.

– Привет, малышка, – говорю я. – Это твоя тетя Джун. Хочу, чтобы ты знала: нас с тобой ждет замечательная жизнь. Я расскажу тебе все про твою мамочку, – я смахиваю с глаз слезы, и Гэвин ободряюще кладет руку мне на плечо. – Расскажу тебе о том, как она постригла однажды свою куклу, и о том, как она пыталась испечь мне на день рождения имбирный пирог, но перепутала чесночную пудру с имбирной.

При воспоминании о том событии Эми смеется.

– Еще мы будем гулять вокруг Зеленого озера, как когда-то гуляли с твоей мамой. Будем кормить уток, читать книжки, слушать музыку и танцевать. Твоя мама всегда любила танцевать, и тебе это тоже понравится. Еще она замечательно поет, хоть и путает порой слова песен.

– Да уж, – усмехается Эми.

– Мы с тобой замечательно заживем. Я сделаю все, чтобы ты была счастливой.

– Я знаю, что так и будет, – говорит Эми. – Из тебя получится прекрасная мать. Лучше, чем из меня.

– Не говори так, – протестую я.

– Но это правда, – настаивает сестра.

– Как ты ее назовешь?

Эми снова смотрит на маму.

– Я хочу назвать ее Руби.

– Чудесно. – Я кладу руку ей на живот и представляю свою крошечную племянницу – энергичную, как ее мать, и решительную, как прабабка. – Привет, малышка Руби.

Малышка Руби появляется на свет во вторник, ясным солнечным утром, и я жду не дождусь, когда меня пустят в палату к Эми.

Это чудесная девочка с темными волосиками и голубыми, как у матери, глазами. А еще у нее такие же высокие скулы, как у тети Руби.

– Я уже люблю ее, – говорю я сестре.

– Мне даже не дают покормить ее, – Эми не в силах сдержать слез. – И все из-за лекарств. Меня это просто убивает.

– Давай не будем печалиться в такой момент, – предлагаю я.

– Но мне так хотелось, чтобы все в ее жизни было идеальным, – плачет Эми. – А она даже…

– Жизнь не бывает идеальной, – говорю я. – Уж лучше ей понять это сразу, чем ждать, когда же судьба обернется для нее настоящей сказкой. Жизнь – настоящая неразбериха, роскошная и прекрасная. Она бывает трагичной и причудливой, восхитительной и страшной. Так, по крайней мере, мне кажется.

– Тебе нужно записать это, – улыбается Эми. – Очень похоже на слова из детской книжки.

– И правда, – киваю я.

Я смотрю на сестру, которая держит ребенка, и вижу, что по ее лицу все еще текут слезы.

– Знаешь, что мы с тобой сделаем? Будем думать только о хорошем. Взгляни, к примеру, на эти пальчики, – указываю я на Руби. – Случалось тебе видеть более совершенную ножку, чем эта?

– Никогда, – улыбается Эми. – Это просто идеальная ножка.

– Или ручки, – говорю я как можно беспечнее. – Конечно, со временем ей потребуется маникюр, но ты только взгляни на эти чудесные длинные пальчики. Смотри, как она оттопыривает указательный.

– Такое чувство, что она сейчас начнет раздавать указания, – улыбается Эми.

– Ну да, – киваю я. – Она знает себе цену.

Тут я вспоминаю про подарок, который приберегла для малышки Руби. Достав из сумки пакет, я вручаю его Эми.

– Хочешь подержать девочку? – спрашивает она. Сестра кажется сегодня еще слабее, чем вчера. Щеки совсем ввалились, что придает лицу изможденный вид.

– С удовольствием, – беру я у нее запеленатую малышку. Сначала я немного нервничаю, но руки словно бы сами знают, как надо держать ребенка. Я наклоняюсь к щечке Руби. Девочка крепко спит, но как только я начинаю покачиваться в кресле, она просыпается и внимательно смотрит на меня ясными глазками.

– Привет, мисс Руби, – говорю я. – Это тетя Джун. Мы теперь часто будем вместе, так что привыкай ко мне.

Эми разворачивает оберточную бумагу и достает оттуда книжку. «Баю-баюшки, луна».