Александр обнял дочь, по его щекам текли слезы, он шептал: Анечка, ты жива! Анечка, господи, ты живая…

Дочь вырвалась из его крепких объятий, она подбежала к двери и показала ему язык: Не поймаешь! Не поймаешь!

На улице пошел дождь. Александр увидел радугу. Он достал резиновые розовые сапожки и надел их на Аню.

Он сказал: Идем на улицу гулять!

Аня сказала: Дождь идет!

Они выбежали на улицу под дождь и прыгали по лужам, Александр подарил дочери радугу, вернее, он ее не подарил, а научил видеть.

Когда дождь прекратился, они пошли в гастроном «Вкусненький» и купили там батон, затем они пересекли Саратовскую аллею и по крутой тропке спустились в парк Двадцать второго съезда.

Они уселись на лавочке возле озера, отщипывали куски батона и кидали их уткам в воду. Аня несколько раз оббежала озеро, весело размахивая руками. Она рассматривала уток и мочила ноги в воде.

Потом они поднялись на холм.

На вершине холма была конюшня.

Александр постучался в деревянные ворота, спустя минуту вышел молодой конюх.

Александр дал ему немного денег, и конюх вывел, держа за узду, лошадь.

Александр усадил дочь в седло, взял узду и повел лошадь на зеленый луг. Он достал фотоаппарат и сделал несколько снимков.

Радости дочери не было предела.

Она гладила лошадь по шее и почему-то называла ее Олечкой.

Гуляли они до наступления сумерек.

Когда они вернулись домой, Оксана уже накрыла на стол и сидела за чаем со своей подружкой из парикмахерской «Волосы феи».

После сытного ужина подружка ушла, Александр с Оксаной уложили дочь спать и тихо занялись любовью, накрывшись с головой одеялом.

После Александр сказал Оксане: Мне сегодня приснился жуткий сон, таких снов я в жизни не видел.

Оксана погладила его по руке и попросила: Расскажи.

Александр сказал: Да ну его к черту…

Оксана сказала: Но все же…

Александр сказал: Короче, мне приснилось, будто мы с тобой очень подурнели и дочь наша попала под машину… умерла… И люди вокруг стали зверьми, и вообще мир стал одним большим мутным пятном. А я тебя в этом сне ненавидел, и ты меня в этом сне ненавидела, а еще я продал свою машину Владимиру, он мне денег не отдал и исчез, позже стало известно, что он разбился на Харьковском шоссе. А еще в этом сне по двору гуляла ведьма с черным старомодным зонтом, и зонт этот отбрасывал тень на все общежитие, и на жителей тень отбрасывал, куда бы они ни пошли, где бы ни находились. Постоянно в тени проклятого зонта. И в комнате нашей якобы появлялся огромный старинный чемодан с железными застежками. И из чемодана, когда мы засыпали, вылезали черные трубочки, и трубочки сосали из нас энергию.

Оксана сказала: Ерунда какая… так бывает, если уснуть днем в душной комнате. Ты просто устал, тебе надо немного развеяться… может, пойдешь с друзьями пива выпьешь?

Александр сказал: Пожалуй.

Он оделся и вышел на улицу. Громко пели сверчки, ущербная луна застряла в кроне высокого тополя, дневной зной сменила прохлада, напоенная запахами земли и моря. Покой тихой осенней ночи хлынул в его грудь, как волна прилива. Он подкурил сигарету от спички и пошел в кафе-бар «Черемуха».

183

В кафе-баре «Черемуха» он поздоровался едва заметным кивком с хозяином – бывшим учителем физики, и уселся за столик к Николаю и Роме.

Рома и Николай пили пиво.

Рома и Николай ели рыбу, лежащую на спортивной газете. По телевизору шла прямая трансляция, киевское «Динамо» играло в квалификационном раунде против пражской «Спарты».

Хозяин налил Александру бокал пива и протянул рыбу, завернутую в газету.

Николай рассказывал: Так вот, например, есть у меня одна женщина знакомая. Любовница. Говорит: мы только жрем, трахаемся и спим… никуда не ходим… представьте? Я ей пальтишко, я ей часы, я ей платье купил, а она сидит, губы надула… никуда не ходим… Хорошо, говорю, ладно, куда пойти хочешь? На спектакль, отвечает. Это что-то типа театра, спрашиваю. Ага, говорит, по Хармсу, ты читал Хармса? Читал, конечно, говорю, блатную педаль выключи. Я, по-твоему, деревенский? А сам Хармса в глаза не видел, кто такой, хрен знает… и театры я ненавижу. Там все вид делают, что очень умные. Головками кивают, глазки щурят… вам понравилось? Нет, в прошлый раз лучше было… актер переиграл… тьфу, скукотища, сидишь в темноте, не пошевелиться, не пердануть по-человечески… Короче хрен с ним, пошли мы в театр. Центр Леся Курбаса на Владимирской. Билеты по сто гривен. Толкучка, спектакль задерживают, народец толпится возле входа, бабы в чудных шляпах, очкастые пареньки, замотанные шарфами, жирные старухи с заумными харями, какие-то мужички трутся. Где тут буфет, спрашиваю. Буфета нет, представь? Стояли полчаса под дверью. Поехали в «Черемуху», женщине говорю, пивка лучше попьем, сосисок жареных закажем. Все как я люблю, короче. А она говорит: Нет, тут так принято, актеры еще не готовы. И женщина моя там почти всех знала, здоровалась, и они болтали про актеров и представления… то им понравилось, то им не понравилось… ладно, думаю, уважу женщину разок. Потерплю. Запустили нас в зал, а это никакой не театр, комнатка малюсенькая, меньше моей в общаге, и лавочки стоят, сцена крохотная… думал, усядусь, как господин уважаемый человек, в первом ряду, так нет же! Нас оттуда старуха с синей тряпкой на голове согнала… говорит, тут резерв для каких-то очень важных театральных критиков. И мы уселись в третьем ряду. А по первым двум старуха рассадила таких же вонючих старух и бородатых малолеток с высокомерными мордами. В очочках, пирсингованные, глазками клип-клип, щебечут. А строят из себя шекспиров! Ладно, думаю, женщина улыбается, женщине нравится. Потерплю. Чего я, час не высижу, что ли? Перед нами сели два сладких паренька. Один иностранец, другой – наш, но из кожи вон лезет, чтобы быть похожим на иностранца. Знаете, как бывает. Человек хочет перенять чужой стиль борьбы с опустошением личности. И наш решил переводить весь спектакль на ухо заграничному пареньку. Озирается по сторонам, мол, ну ничего себе, я умный, на английском кумекаю… и тараторит, и тараторит, так что актеров не слышно. Я сам себе думаю, стоп, заплатил сотку и что… должен слушать этого ублюдка? Прическа у него – блевануть без вспышки можн: кучерявый, а на макушке хвостик торчком, сцену заслоняет. Ну что за мода сейчас у мужиков – хвостики носить, не могу понять?! Когда мужик волосы в пучок на макушке собирает, то становится похожим на выпотрошенное чучело музейное. Спектакль ничего… интересный оказался… там про то, как один неудачник вез мертвую старуху в чемодане топить на болото… ну я не выдержал и хлопнул паренька по плечу, спрашиваю его: я сюда тебя пришел слушать или спектакль? Он, представь, фыркнул, поправил свои очочки и говорит: уберите вашу руку. И дальше продолжает иностранцу переводить. Я думаю, ни хрена себе, ну ни хрена себе, в любой другой ситуации я бы его уже скрутил… а женщина моя говорит: Коля, тихо, пусть переводит, иностранцу тоже интересно. Он русского не понимает. А мне какое дело? Пусть едет в свои европы и там спектакли смотрит, правильно? Почему мы английский должны учить, а они русского не учат? Правда, почему? О масонах слышали? Про мировой заговор и тайное правительство? Все богатства находятся в руках одного процента населения Земли. Во-во. Вот тебе и английский. Ага, учись в школе хорошо, особенно английский учи – пригодится! Уважаемый лошок, обратился я к кучерявому переводчику, если ты сейчас не заткнешься, я твой язык засуну в задницу вон тому дедуле, понятно? Сами заткнитесь, сказал паренек, и весь зал на меня зашикал. Я схватил за шкирку паренька, поднял два ряда на ноги и выволок его на лестничную клетку. Он дерзкий, пялится на меня и спрашивает: когда это быдло в театр начали пускать? Ох, я спустил его по лестнице на первый этаж и срачами до Михайловского собора. А там перекрестился и за женщиной пошел. Женщина исчезла, и больше я ее никогда не видел. Ну и хрен с ним. Только вот паренек на следующем спектакле подумает тысячу раз – разевать рот или нет… ну прав я?