— Ты говоришь, что до недавнего времени никто не знал об этом. Осмелюсь предположить, ты сказала про нее Эдварду незадолго до его смерти, верно? — спросил Айвес, и его глаза заблестели от волнения.

— Да, однажды Фиби случайно рассыпала содержимое шкатулки, и мы нашли эту булавку.

— Итак, Фиби рассыпала шкатулку, и ты вспомнила про булавку, да?

— Верно. Я не знала, что делать, ведь прошло столько времени. Мне показалось весьма странным и даже подозрительным, что никто не упоминал о ее потере. Конечно, после смерти Саймона всем в доме было не до этого, но позже ведь можно было расспросить, как ты думаешь?

Айвес кивнул, и Софи продолжила:

— Если бы в булавке был страз, то объяснение могло быть одним, а если нет, то дело принимало совсем другой оборот. Поэтому я решила выяснить, настоящий ли в ней рубин. Он оказался настоящим. Узнав об этом, я решила отыскать того, кому принадлежала эта булавка.

Логичнее всего было начать с Эдварда. Но дядя сказал, что ему ничего не известно о потерянной драгоценности. Я даже показала ему булавку и спросила, не знает ли он, чья она.

Дядя утверждал, что никогда прежде не видел ее.

— Ты ему поверила?

— В тот момент мне показалось, что он говорит не правду, но я не могла понять причины его лжи.

Айвес снова откинулся на спинку софы и потер подбородок, продолжая разглядывать рубиновую булавку.

— Очень интересно! Если Эдвард узнал булавку и понял, что существует какая-то ужасная причина, по которой владелец скрывал ее потерю…

— Я уверена, что это именно так! — торопливо перебила Софи. — Думаю, именно тогда дядя решил шантажировать ее владельца. Мне кажется очень важным то, что булавка была найдена на верхней ступени лестницы. Может, это и глупо, но у меня тогда было ощущение, что в темноте холла кто-то прятался, когда мы ругались с мужем. Я согласна с тем, что обстоятельства, окружавшие смерть Саймона, кажутся весьма подозрительными, но ведь он сотни раз спускался и поднимался по этим ступеням и в более пьяном состоянии. Я не сталкивала его. Это сделал кто-то другой.

— И в тот момент потерял свою булавку от галстука, — .уточнил Айвес.

— Вполне возможно, — ответила Софи немного неуверенно, и ее щеки покраснели.

— Но если все так и было, то один тот факт, что булавка была найдена на верхней ступеньке, ничего не доказывает.

Если Эдвард не видел, как убили Саймона, то булавка, найденная тобой в ночь убийства, не является причиной того, чтобы начать шантажировать ее владельца. И еще. Если барон Сковилль видел настоящего убийцу, то почему ждал столько лет?

На этот резонный вопрос у Софи не было ответа, и ее прежняя уверенность стала угасать. Может, булавка и не имеет никакого отношения к смерти Эдварда?

— Мне кажется, твой дядя все это время не выжидал, он просто не видел убийцу. Однако имел подозрения, которые так и оставались подозрениями, пока ты не показала ему булавку.

— Но то, что она была найдена наверху лестницы, ничего не доказывает. — Софи была полна сомнений. — Я не думаю, что такого факта достаточно для шантажа, правда?

— Согласен. Но это не означает, что булавка не является важным звеном. Вполне вероятно, она сыграла существенную роль как в шантаже со стороны Эдварда, так и в его убийстве. Появление булавки подтвердило подозрения барона, поэтому он решился на шантаж, за что и был убит.

— А Агнес Уэтерби попыталась пойти по его стопам, и ее постигла та же участь, да?

Айвес кивнул.

— Всем известно, что Эдвард был болтлив, особенно спьяну. Может, он не раскрыл ей всего, но Агнес сама догадалась, начала шантаж — и ее постигла участь Эдварда.

Софи вздрогнула.

— И что же нам теперь делать?

— Если ты не возражаешь, я хотел бы показать булавку своему крестному. Может, он тоже узнает ее.

Роксбери был поднят с постели. Накинув роскошный малиновый халат, он принял Айвеса в элегантной гостиной, смежной со спальней. Скрывая зевоту, герцог опустился в кресло, обитое пурпурным бархатом, и усмехнулся этому сочетанию цветов.

— Я вырядился, словно шлюха в субботний вечер, да? — сказал он и неожиданно повеселел.

Айвес принял протянутую ему чашку кофе и улыбнулся.

— Даже я не мог бы сказать лучше, сэр.

Роксбери расхохотался и, выпив кофе, спросил:

— Ну, что там у тебя? Надеюсь, ты не ради смеха не спишь сам и вытащил меня из постели после бессонной ночи?

Выкладывай.

Улыбка исчезла с лица Айвеса, он достал рубиновую галстучную булавку.

— Мы с Софи считаем, что эта маленькая безделушка может иметь отношение к смерти Эдварда, а также Агнес Уэтерби. Думаю, булавка также связана с Лисом. Но сначала я хотел узнать вы никогда раньше не видели ее?

Роксбери повертел галстучную булавку.

— Весьма безвкусная и очень дорогая безделушка, но я не припомню, чтобы видел ее раньше. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы говорить со своей женой о Лисе.

Айвес проигнорировал последнюю фразу и невозмутимо передал своему крестному все, что только что услышал от Софи.

— В ущерб своим отношениям с женой я продолжаю делать вид, будто я такой же отъявленный негодяй, как и ее первый муж. Понимая важность того, чем мы сейчас занимаемся, я не сделал ничего, чтобы разуверить ее в этом. Софи считает так же, как и я: эта булавка каким-то необъяснимым образом связана со смертью Эдварда. Если мои подозрения окажутся верными, то сейчас вы держите в руках приманку для Лиса.

Айвес устало откинулся на спинку кресла. Роксбери тоже молчал.

— Итак, — заговорил он наконец. — Расскажи мне, как ты рассчитываешь использовать эту вещицу в нашем деле?

Несмотря на усталость после бессонной ночи, Айвес встал и начал расхаживать по комнате.

— Давайте предположим, — начал он, — что эта дорогостоящая безделушка принадлежит Лису.

Роксбери удивленно приподнял бровь.

— Не слишком ли Притянуто?

— Может быть, — согласился Айвес. — Но не вы ли однажды сказали мне, что незадолго до смерти Марлоу он и Сковилль приблизились к опасной грани предательства, занимаясь продажей сплетен Лису? Помнится, я слышал, что Саймон Марлоу получал наслаждение от власти над людьми и для этого использовал любую возможность, только бы выведать чужие грязные тайны.

Роксбери снова кивнул и добавил:

— Слишком много людей говорили об этой его склонности.

— Не кажется ли вам, что Марлоу мог попытаться выявить личность того, кто покупал их сведения? Я думаю, он сумел это сделать. Может, даже намекнул Сковиллю о том, что разузнал. Они ведь были закадычными друзьями.