И вдруг Айт остановился. Посмотрел на Ирку из-под сцепленных рук, не обращая внимания ни на музыку, ни на кружащиеся вокруг пары…

– Знаешь, – порывисто сказал он. – Хочется, конечно, прикинуться недовольным, но на самом деле мне очень нравится! Только все равно – лучше бы ты этого никогда не делала!

– Чего не делала? – прошептала Ирка.

…Мря-а! – яростный кошачий вопль ударил по ушам.

– Пошел вон, кошак проклятый, не смей кружева драть! – пронзительно прокричала Оксана Тарасовна. Мелькнула длинная темная тень, перед глазам у Ирки закружились цветные круги, она судорожно схватила ртом воздух…

Замерев с поднятой, как в фигуре старинного танца, рукой, Ирка стояла посреди комнаты в собственном доме. Один край широкой юбки упирался в пузатый комод, второй – в колченогий столик. Высокое зеркало больше не дрожало, дисциплинированно отражая только знакомый захламленный коридор.

– Какая ты вся из себя… Ба-арби! – сказал стоящий в дверях Богдан – то ли восхищенно, то ли, наоборот, неодобрительно.

– Когда ты успела прическу растрепать? – возмутилась Оксана Тарасовна, направляясь к Ирке с расческой наперевес. – Будто тебя вороны драли!

– Ой, а ты… – Богдан протянул Таньке сумку с вещами. – Такая сегодня красивая!

– А всегда я, значит, уродина? – пробормотала Танька, но видно было, что ей приятно.

– Надеюсь, у тебя там ничего вроде этого Иркиного платья нет? – озабоченно поинтересовался Богдан, кивая на сумку. – При такой юбке девчонку только по широкой дуге обходить можно, а я с тобой еще на дискаре попрыгать хочу!

– Что б ты в платьях понимал! – раздраженно фыркнула в ответ Танька.

– Куртка твоя где? – устраняя неполадки в Иркиной прическе, требовательно спросила Оксана Тарасовна.

– Наверху, – слабо пискнула Ирка.

– Принеси! – буркнула старшая ведьма и критически поглядела на Ирку. – Не знаю, как твоя куртешка может сочетаться с таким платьем, но Маринкину шубку я тебе уже не притащу!

Ирка торопливо кивнула и, стараясь не ободрать тоненькие шпильки туфель на раздолбанных ступеньках, побежала вверх по лестнице. Кринолин раскачивался, как абажур на лампе.

Она остановилась в полумраке своей комнаты и уставилась на себя в зеркало на створке шкафа. Сотворенная Оксаной Тарасовной прелесть никуда не делась, даже прическа опять в полном порядке. Наверняка ей все примерещилось. И вообще! Меньше надо думать об Айте и больше – о собственной неземной красе. Целиком юбка-колокол в зеркале просто не помещалась, но то, что видно, – очень красиво! Ни у одной девчонки нет такого платья! Она самая счастливая! – твердо постановила Ирка. Может, пусть и другим будет хорошо – отменить, что ли, наложенное на Людку с компанией заклятье прыщей? Ирка плавно повела рукой в воздухе, точно вытирая тряпкой с доски. Ну вот! Людке и так сегодня расстройства хватит, когда она увидит, какова Ирка в этом платье…

Вот именно! Ирка судорожно прижала холодные ладони к пылающим щекам. Она вдруг представила себе озаренный огнями светомузыки полумрак актового зала и себя, как новогоднее украшение, застывшую в углу! Как раз напротив елки! Парни оглядываются на нее, чуть не сворачивая шеи, и… зовут танцевать других девчонок! Точно наяву Ирка представила проносящуюся в обнимку с Андреем Людку – соперница ехидно ухмылялась. Ох, недаром ей в зеркале привиделось…

– Что мне делать на школьной дискотеке – менуэт танцевать? – требовательно спросила она у своего отражения. Ага, и слушать, как девчонки хихикают над «дурой в кринолине»!

Отражение промолчало – только взгляд стал растерянный.

А если Спиридон явится – кружева и шпильки, конечно, самый подходящий наряд для боя с неуловимым и неуязвимым противником!

Ирка еще мгновение подумала… вжикнула «молнией» и принялась торопливо выбираться из платья. Ворох шелка и кружев обрушился на стул, оставшаяся в одних колготках Ирка широко распахнула скрипучие дверцы шкафа… и замерла. Джинсы? Даже для школьной дискотеки – слишком просто, особенно после «принцессистого» платья. Кожаные шорты – надевала утром, скажут, что ей больше нечего надеть. Вот надо было никого не слушать и слетать за брючками…

За окном глухо бухнуло, и темная тень обрушилась на подоконник. Отодвинув незапертую створку лапой, кот мохнатой пестрой лентой протек в комнату и у Ирки под руками просочился в шкаф. Шурша целлофаном, на пол упал пакет.

– Умница ты мой! – поднимая пакет с пола, прошептала Ирка, вытаскивая из хрустящего целлофана очередную сделанную по Танькиной подначке покупку. Что характерно, Танька в этом выглядела как сарделька в упаковке, а Ирка… Ирка стеснялась – платья было мало и только посредине. Оно начиналось от подмышек, оставляя голые плечи, и заканчивалось чуть ниже попы. А с черными чулками и туфельками на шпильках, так вообще… Ирка поглядела на себя с сомнением – ладно, все равно лучше, чем прекрасная кружевная кукла. Конечно, в тоненьких туфельках, пока она доберется до школы, ноги отвалятся. Надо их с собой в пакетике, а надеть что потеплее. Сапоги остались в коридоре, а объяснять Оксане Тарасовне, почему она отказалась от ее роскошного предложения… Иркин взгляд остановился на закинутых в глубину шкафа ботинках на толстой подошве. В конце концов, если только до школы… Ирка решительно стряхнула атласные лодочки и сунула ноги в Айтов подарок.

– Только до школы, только до школы… – наклоняясь, чтоб зашнуровать высокое голенище, бормотала она. Выпрямилась…

– Прико-ольно, – протянула Ирка, растерянно оглядывая себя в зеркало. С, казалось бы, совсем неподходящими ботинками платье разом перестало быть таким… таким… ну в стиле Людки… Ирка выглядела странновато и – круто!

– Мила Йовович в «Обители зла». Самый подходящий прикид, чтоб мочить двухсотлетних Спиридонов, – пробормотала Ирка и сняла с головы диадему – она тут точно ни к чему.

– Мя-я! – кот требовательно поскреб лапой по оставшимся на запястьях браслетам.

– Нет, это как раз очень даже подходит! И колье тоже, – покачала головой Ирка.

Кот недовольно мявкнул, но Ирка не обратила внимания. Скомкав пышные юбки, она торопливо спрятала отвергнутое платье в шкаф, вытащила швабру – и кинулась к окну. Мимо Таньки с Оксаной Тарасовной идти нельзя – пускай уже на дискотеке увидят, когда менять что-то станет поздно. Ирка натянула куртку, взобралась на подоконник и взвилась в воздух.

Псы у калитки по-прежнему несли свою вахту – только теперь перед каждым из них в снегу лежали тапочки. Засаленные, мужские, огромные, как корабли. Пара драных вьетнамок. Вышитые, в восточном стиле, с загнутыми носками. И только крошка пекинес сидел, терпеливо держа в зубах газету.

Ирка взлетела повыше – чтоб не унюхали. Порыв ветра со снегом ударил в лицо. В голове точно прояснилось – Ирка наконец сообразила, что за мысль не давала ей покоя весь вечер. Ро́жденная ведьма хозяйка своему Слову – сама Ирка только что в одну секунду завернула наложенное на Людку заклятье. Так почему же киевская ведьма Ганна Николаевна гоняется за Спиридоном двести лет – вместо того чтоб просто отменить свои чары и развеять созданное ею чудовище по ветру?