– Именно так, – ответил Уилл. – Ну и что?

– Да так, ничего, – Тим пожал плечами и отбросил с лица волосы, в которых оно только что полностью скрылось. – Так что дальше? Ты пошел на запуск викторианского лунного корабля?

– Пока нет, – Уилл осушил свою кружку. – Это произошло немножко в другом времени… вернее, в другой момент времени относительно времени моего возвращения… Думаю, мне пора переходить на полпинты. Иначе я скоро буду никакой и не смогу закончить рассказ.

– Верно, – Тим посмотрел на дно своей кружки. – Но этот Барри, кем бы он ни был, – он все еще у тебя в голове? Уилл кивнул и постучал по уху.

– Все еще, – отозвался Уилл. – Он меня сюда и доставил.

Тим склонил голову набок и задумчиво уставился на своего приятеля.

– А ты не хочешь его оттуда убрать? Если бы он поселился у меня в башке, я был бы просто счастлив. Ну, конечно, если ты не против. Я всегда хотел, чтобы все происходило именно так, как должно происходить. Вернее, так, как мы представляем.

– Нет, – Уилл решительно покачал головой.

– Полегче, шеф, – пробормотал Барри. – Я только-только прикорнул.

– Извини, Барри.

– Он с тобой заговорил? – Тим заметно оживился.

– Он редко затыкается. Но теперь мне это почти не мешает. Можешь считать, что я к нему привык. Мы через столько всего прошли вместе.

Тим снова пожал плечами и направился к стойке.

– Ты уверен, что он нам нужен? – спросил Барри. – По-моему, ты гораздо лучше. На самом деле.

– Он нам нужен, – ответил Уилл. – И пока что я решаю, что делать, – помнишь?

– В самом деле, шеф?

– Что такое?

– Я сказал «в самом деле». А что?

– Да, я и только я. Я расскажу Тиму обо всем. Потом мы вернемся и окончательно наведем порядок. И дальше наши с тобой пути расходятся.

– Я мог бы принять предложение Тима, шеф.

– А я-то думал, ты дремлешь.

Тим вернулся с пивом.

– До чего мне здесь нравится, – провозгласил он, ставя обе кружки на стол.

– Я просил полпинты, – напомнил Уилл.

– Здешний бармен, хотя и работает неполный день, об этом и слышать не хочет. Говорит, что герои пьют пиво пинтами.

И еще закусывают свиными пятачками. Свиные пятачки! – Тим помахал перед носом своего единокровного брата пакетиком.

– Этот чудик сам не свой до свиных пятачков, – оживился Барри.

– У нас нет больше свиных пятачков, – сказал Уилл. – Поскольку больше нет свиней.

– Надеюсь, у вас не все вегетарианцы, – с дрожью в голосе проговорил Барри.

– У нас пища в основном синтетическая, – пояснил Уилл.

– Ты опять с ним говоришь, я угадал? – Тим приземлился перед столиком. – А если заглянуть тебе в ухо? Я его увижу?

– Не надо, пожалуйста.

– Ладно, проехали. Рассказывай дальше.

– Ну… – Уилл попытался сосредоточиться, – должен тебе сказать, мне стало немного дурно.

– Полагаю, нервы. – Тим поднял последнюю пинту и сделал глоток. – Да еще когда знаешь, что по твоему следу идет викторианский терминатор…

– Это меня постоянно тревожило. Постоянно приходилось оглядываться через плечо… – Уилл покосился на дверь паба. – Но это не главное.

– Продолжай.

И Уилл продолжал.

Уилл проснулся на просторной кровати в комнате мистера Меррика, в Лондонском госпитале, что на площади Бедстед в Уайтчейпле. Рядом посапывала женщина, уже не вызывающая никаких чувств. В соседней комнате, на еще более просторной кровати, спал мистер Меррик – сидя, подтянув колени к груди и положив на них свою кошмарную голову. Еще не рассвело, и в этом слабом свете Уилл смог разглядеть того, кто именовал себя Джозефом Керн Мерриком. Жуткие отвислые уши, кожа в складках, пористая и дряблая как губка, грязное белье… И это чудовище пользовалось таким успехом у женщин!

Уилл беззвучно зевнул и пощупал себе лоб. Кажется, такого похмелья у Уильяма Старлинга младшего в жизни не бывало.

Интересно, что они вчера пили? Он вспомнил и вздрогнул, Медицинский спирт, и ничто иное. Сдобренный абсентом и мескалем. Меррик назвал это «Меррик-Экспресс». От которого ты становишься «пьяным как слон» и на всех парах влетаешь в «туннель любви». Похоже, так оно и получилось.

Предыдущее пробуждение Уилл помнил очень смутно. Что касается радиопереговоров мистера Меррика… Наверно, это был просто сон. Или нет? Или что-то вроде помрачения с перепоя? Трудно сказать.

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было заглянуть в соседнюю комнату, где стоял передатчик. Уилл попытался подняться, но дама умудрилась устроиться прямо у него на груди и весила, как оказалось, немало. Наконец он все-таки освободился, а дама лишь издала какой-то забавный звук, похожий на всхлип. Уилл спустил ноги с кровати – это оказалось непросто – и неуклюже заковылял через комнату к дальней двери, стараясь не шуметь. Попытался нащупать ручку. И застонал.

Ручки не было. Потому что не было никакой двери.

– Двери нет, – прошептал Уилл. – Барри, ты проснулся?

– Тихо, шеф. У меня самое настоящее похмелье.

– Как, и у тебя похмелье?

– Я поддерживаю свое существование только тем, что ешь и пьешь ты, шеф. Так что мне вчера крепко досталось. Мы не можем убраться отсюда и выпить кофе? А заодно позавтракать?

– Не сразу. Ночью произошло нечто таинственное.

– Ты мастер недоговаривать, шеф. Вы резвились вчетвером: ты, Человек-слон и две иностранные принцессы. Я бы на твоем месте делал ноги, пока папарацци не набежали.

– Тут была дверь и…

– И она отворялась в мир иной, шеф? Там был большой лев и колдунья?

– Там было очень странное оборудование.

– Держу пари, так оно и было. К счастью, я все это проспал.

– Ладно, забудь.

– Считай, все забыто, шеф. Итак, завтрак? Сосиски, яйца, бекон. И никаких томатов, грибов и картофеля.

Уилл дотащился до постели, нашел брюки, галстук, рубашку, башмаки и даже свою твидовую шляпу. Потом оделся и тихо вышел.

Поутру Уайтчейпл был прекрасен. Впрочем, на то оно и утро. Как ни трудно в это поверить, но в лучах восходящего солнца даже мусорные свалки и бойни выглядят на удивление романтично. Вероятно, этому способствуют свежий воздух, тишина и особенности освещения.

Уилл брел опустевшими улицами. Все было бы поистине волшебно, если бы не жуткая головная боль, которая не давала Уиллу покоя. В канаве лежала картофелина, и он, к великому ужасу Барри, принялся играть ею в футбол.