Он снял рубашку, вымыл лицо и руки, затем стянул башмаки и вымыл ноги. Соломенный матрац оказался бугристым, зато простыня свежей, а шерстяное одеяло чистым.

Он подумал, что, наверное, комната принадлежит тому мальчику-слуге и потому он хотел, чтобы Йама ушел.

Йама решил лишь чуть-чуть отдохнуть, а потом встать и закрыть ставни, но когда он проснулся, была уже ночь.

На пол упало пятно холодного света Галактики, над кроватью в стропилах что-то скреблось. Мышь или ящерица, сонно подумал Йама, но вдруг почувствовал, будто кто-то коснулся его разума, и сразу понял, что в комнату сквозь беспечно открытое им окно влетела машина.

Все еще в полусне Йама стал думать, правда ли, что машина его разбудила, и тут услышал за дверью металлическое клацанье. Он сел и потянулся к лампе. Кто-то налег на дверь, и Йама, еще до конца не проснувшись, спросил, кто стучит.

Со страшным треском дверь распахнулась, засов пролетел через всю комнату в угол. В проеме показался силуэт человека. Йама скатился на пол, потянулся к своему ранцу, а в это время что-то грохнуло о кровать. В воздух взлетела солома и щепки. Йама опять перекатился, волоча за собою ранец. Он вытащил нож, порезав руку, но даже не почувствовал этого. Кривое лезвие сияло бешеным синим светом, с кончика летели искры.

Человек у кровати — тень в голубом полумраке — резко обернулся. Он уже сокрушил раму кровати и в клочья искрошил своим длинным широким мечом матрас и одеяло. Йама швырнул в него кувшином с водой, человек успел пригнуться и произнес:

— Брось, парень. Может, я тебя и пощажу.

Йама заколебался, но тут незнакомец кинулся на него с неожиданным бешенством. Йама присел и услышал свист рассеченного воздуха над головой. Он рубанул ножом по ногам незнакомца, и тот отступил. Нож загудел, холод пронзил мышцы руки.

— Ты дерешься, как женщина, — крикнул убийца. Свет от ножа отразился в чем-то блестящем у него на лице.

Тут он снова бросился в атаку, и Йама перестал думать.

Действовать начали рефлексы, отточенные долгими часами тренировок в гимнастическом зале под руководством сержанта Родена. Нож Йамы лучше подходил для ближнего боя, чем длинный меч нападавшего, но у того было преимущество веса и дистанции. Йаме удалось парировать серию яростных выпадов. Фонтаны искр летели во все стороны при каждом ударе, но кисть его стала неметь, и тут длинное лезвие меча скользнуло по ножу Йамы и задело предплечье.

Рана оказалась неглубокой, но сильно кровоточила, Йама почувствовал, что держит нож уже не так крепко.

Он швырнул стул под ноги убийцы, и пока тот расчищал дорогу, Йама сумел выскочить из угла, куда его загнал противник, но он все еще оставался между Йамой и дверью и через мгновение снова бросился в атаку, Йама оказался прижатым к стене. Из ножа полыхнул голубой свет, между Йамой и нападавшим возникло что-то белое, толщиной с кость, но убийца только захохотал:

— Я знаю этот трюк, — и сделал выпад ногой, ударив Йаму носком ботинка по локтю. Рука Йамы повисла, и он выронил нож. Фантом растаял с резким щелчком.

Убийца поднял меч для смертельного удара. На миг сцена застыла, как на картине, но вдруг он выдохнул, обдав Йаму запахом лука и перегара, и упал на колени, выронив меч и схватившись за ухо, затем шлепнулся лицом в доски пола прямо у ног Йамы.

Правая рука Йамы онемела от кисти до локтя, а левая дрожала так, что он целую минуту не мог найти и разжечь лампу огнивом. При ее тусклом мерцании он оторвал от простыни бинт и перевязал неглубокую, но сильно кровоточащую рану на предплечье и небольшой порез на ладони, которую оцарапал, вытаскивая нож. Он сел и прислушался, но снизу доносились лишь шорохи переступающих с ноги на ногу лошадей. Едва ли кто-нибудь из гостей слышал грохот вышибаемой двери и шум последующей схватки — остальные спали в дальнем крыле дома, и никто не пришел узнать, что происходит.

Убитый оказался тем самым одноглазым наемником, который, ухмыляясь, смотрел на Йаму вечером в пивной.

Он не был ранен, только из правого уха капала темная венозная кровь. Йама не мог понять, что произошло, но вдруг губы мертвеца разжались. Изо рта у него выскользнула машина и упала на пол. Ее каплевидный корпус был весь измазан в крови. Она вибрировала и жужжала, пока поверхность снова не стала чистой и серебристой. Йама вытянул левую руку, машина поднялась в воздух и легко опустилась ему на ладонь.

— Не помню, чтобы я просил тебя о помощи, — прошептал Йама, — но все равно, спасибо.

Машина его искала, и не только она, целая армия машин прочесывала эту часть Иза.

Йама сказал ей, что она должна поискать где-нибудь в другом месте и сообщить это своим товарищам, потом подошел к окну и вытянул руку. Машина поднялась, сделала один виток вокруг его головы и улетела в темноту.

Йама надел рубашку, застегнул башмаки и приступил к неприятной процедуре обыска мертвого наемника. У того не оказалось денег, только кинжал с узким лезвием и костяной рукояткой, а также проволочная петля с двумя деревянными палками вместо ручек. Он решил, что наемнику должны заплатить после того, как работа будет сделана. В конце концов, мальчик-слуга оказался прав.

Хозяин захотел получить обе монеты.

Йама спрятал нож в ножны, привязал их к поясу и подобрал ранец. Ему вдруг стало страшно поворачиваться к мертвецу спиной, ему почудилось, что открытый пустой глаз следит за каждым его движением; Йама бочком добрался до окна и вылез наружу.

Над окном торчала толстая балка, когда-то она, очевидно, служила опорой подъемника для продуктов, которые через окно доставляли с улицы. Йама уцепился за балку руками и стал раскачиваться, на третий раз ему удалось обхватить ее ногами, перевернуться и сесть. Рана на руке немного открылась и он перевязал ее снова. Встать на широкой плоскости оказалось совсем простым делом.

Огромная старая лоза была именно там, где сказал слуга. Скорее всего ее посадили во времена, когда строился сам дом. Йама как по лестнице спустился по толстым, заросшим листьями плетям. Он понимал, что следует побыстрее убежать, но чувствовал, что Тельмон, например, бежать бы не стал. Вернуть монету было делом чести. Стоя в темной аллее позади трактира, Йама вспомнил двусмысленную улыбку хозяина, и кровь бросилась ему в лицо.

Он двинулся на оранжевый свет ламп в конце аллеи и тут услышал за спиной осторожные шаги. На мгновение он испугался, что тело наемника уже обнаружили и теперь его друзья ищут убийцу. Но никаких криков не было, и город наверняка не настолько стерпелся со злодейством, чтобы не заметить убийства. Он заставил себя, не оглядываясь, дойти до угла, вытащил нож и спрятался в тени у ворот трактира под широким балдахином ветвей авокадо.

Когда мальчик-слуга показался из аллеи, Йама припер его к стене и приставил к горлу нож.

— Я ничего не хотел плохого! — взвизгнул парень.