На пристани выбрали укромное место, причалились и стали не спеша выгружать рыбу. Таких караванов на пристани скопилось десятка три, никто на рыбачек не обратил внимания. Все шло как обычно: метеки сортировали рыбу, другие, переодетые в одежду гоплиток, на них покрикивали.

Через час из города привели лошадей, навьючили их тюками с рыбой и повели на склады царицы Годейры. Эта рыба принадлежала ей.

В воротах Лика спросила стражей:

— Мы сегодня же обратно. Я надеюсь, ворота еще не закроются на ночь?

— О боги! — воскликнула одна из привратниц, зажимая рукой нос. — Да если мы и закроем — они сами распахнутся от вашей невыносимой вони. Проходите скорее, ради всего святого...

... Атосса и Антогора были уверены, что Чокея оставила Мелету. По иному ни одна амазонка не могла и помыслить. Чтобы бывшая рабыня, попав на свободу, снова вернулась в рабство? Такого не может быть. Сначала так же подумали Беата и царица. Они даже сожалели, что поверили в Чокею. Что бы они о ней ни думали, но факт остается фактом -г- около Мелеты ее не оказалось. Но Ферида в короткой встрече с царицей успела сказать ей, что Чокея, если ее лодку не унесло в море, в Леагре.

И поэтому, когда было решено послать сотни в осенний поход, царица успокоила Беату. Она обещала разыскать Чокею и сделать все возможное для подготовки побега.

Беату это очень обрадовало. Она думала, что Годейра не станет вмешиваться в это дело. И совсем неожиданным для Беаты оказалось появление в ее доме матери. Гелона пришла к ней не одна, а с двумя храмовыми служанками. Они несли корзину с фруктами.

— Я пришла поздравить тебя с благополучным походом. Ты сама почему?то не заходишь ко мне.

— Спасибо, — суховато ответила Беата. — Я не хочу нарушать твой покой. У тебя и Священной столько забот. Вы, верно, ждете, когда богиня посоветует вам убить мою дочь. Ты, я думаю, все ночи проводишь около наоса храма.

— Мне обидно слушать эти речи, дочь моя...

— Прости, ясновидящая. Я должна быть у царицы.

— Ты гонишь меня?

— Что делать. Я полемарха. Время идти во дворец...

— Я зайду еще раз.

— Как угодно.

Когда Гелона вышла, служанка сказала ей:

— Возгордилась Беата. Как чужая...

— Ее можно понять. Она очень любит Мелету.

Закрыв за Гелоной дверь, Беата стала переодеваться. Ей и вправду нужно было идти к царице с очередным докладом. Проходя мимо корзины с фруктами, она ногой оттолкнула ее в угол. Крышка свалилась, на краснобоких яблоках желтел обрывок папируса. Беата взяла его и прочла: «После полуночи будь у меня в доме. Надо поговорить».

Эту записку Беата показала царице. Царица, подумав, сказала:

— Иди. Раз у Гелоны завелись тайны от Священной, значит, она скажет что?то нужное нам. Может, она согласна помочь?

Проводив Беату, царица навестила Кадмею, а затем ушла спать.

Около полуночи Кадмею разбудила служанка. Она сказала, что молодую госпожу хочет видеть женщина. Она ночью забралась в сад при дворце, там ее поймала садовница. Женщина не хочет назвать себя и просит выйти молодую госпожу.

— Веди ее сюда, — приказала Кадмея. — Садовнице скажи — никому ни слова.

Служанка, поклонившись, вышла. Кадмея оделась и стала ждать. Вскоре служанка ввела женщину. Лицо ее было запахнуто покрывалом. Кадмея взмахом руки отослала служанку, подошла к женщине, отвела покрывало:

— Чокея?!

— Я, моя госпожа.

— Откуда ты?

— С пристани, — Чокея тяжело дышала и говорила отрывисто.

— Мы привезли в город рыбу. Со мной рыбачки... Гоплиток мы убили и бросили в реку. Их заменили метеки. Так нам велела царица.

— Присядь, Чокея, отдохни. Я позову царицу.

... Годейра вошла, махнула рукой, чтобы вскочившая со скамьи Чокея села, поправила светильник, который чадил и никак не хотел разгораться, сказала:

— Тебя никто не видел?

— Думаю, что никто. Улицы пустынны.

— Сколько вас?

— Со мной двадцать четыре.

— Все ли готовы умереть в случае неудачи? Я ведь просила тебя найти таких.

— Мы знаем, на что идем. Только мы бы хотели получить оружие. Мы увезем его в тюках из?под рыбы.

— Я бы хотела знать, что заставило рыбачек идти на спасение Мелеты?

— Она внучка Фериды. А Ферида для них...

— Допустим, вам удастся выкрасть узниц. Вас могут догнать.

— У нас будет оружие.

— Вы уверены, что я дам вам его? Почему?

— Ферида и Беата говорили, что ты с нами. Да и сейчас мы пришли по твоему приказу. Разве не ты посылала к нам?

— Я. Но как же царица может вооружать рабынь? Ведь вы поднимете мечи на ее поданных, а это все одно, что на меня.

— Как знать. Может быть, мы, вооруженные и под командой таких умелых воительниц, как Лота и Мелета, будем твоей единственной защитой. Не только дочери Фермоскиры, но и мы знаем, что в храме Ипполиты живет богоданная Агнесса, Когда тебя, как и Фериду, сошлют в одно из твоих дальних поместий, не пригодимся ли мы тебе?

— Ты говоришь смело.

— Иначе не было бы смысла в нашей беседе. Рабыня должна или молчать, или говорить дерзко. Мы сделали первый шаг, и нам молчать нельзя. Гоплитки убиты, рыбачки ждут на пристани. Не теряй время, Великая, у нас его очень мало.

— Ты встала во главе мятежных рыбачек?

— Да, я.

— Все ли они единодушны с тобой и верны?

— Им не остается ничего другого.

— Хорошо, —после некоторого молчания сказала Годейра. —Я помогу вам купить оружие, я помогу вам выкрасть Мелету и Фериду. В меру моих сил я помогу вам уйти как можно дальше. Но если вы попадете в руки храмовых, вы сохраните это в тайне? Будет ли так?

— Будет, —твердо ответила Чокея.

— Почему я должна верить в это?

— Если нас поймают, то все равно — выдадим мы тебя или нет—нам смерть. Зачем платить злом за добро?

— Но если вас будут пытать?

— Пытка ничто по сравнению с жизнью рабыни.

— Я верю тебе, Чокея. Иди к своим и жди. Скоро за вами придут. Беата позаботится об оружии. Она скажет вам, когда идти к темнице. И вот еще что. Если вырветесь из города — не бегите за пределы басилейи. Найдите место в горах.

— У нас есть такое место.

— Иди.

После полуночи Беата постучалась в дом ясновидящей. Ее встретила сама Гелона. Дом был пустынен, вся прислуга, видимо, отослана спать. Шагая по комнатам за матерью и глядя на ее сутулую спину, Беата подумала: «Как она постарела за эти годы». И острое чувство жалости вдруг кольнуло душу Беаты.