Удочерив Мелету, она полюбила ее как родную и теперь день и ночь думала, как помочь девочке. Можно было пойти к ясновидящей. Раньше Беата так бы и поступила, но теперь она не верила Гелоне. После суда отчужденность перешла в неприязнь к ней. Спасти Мелету можно только одним способом — устроить ей побег. Гелона не пойдет на это, наоборот, она сделает все, чтобы помешать Беате.

Можно обратиться к царице, но разве Годейра рискнет? Атосса обложила Годейру тайными соглядатаями, и каждый шаг царицы будет ей известен. Кадмея? Нет, Кадмею в это дело впутывать тем более нельзя. Молода, неопытна и только все испортит.

Ах, если бы знать, жива ли Чокея? Вот кто бы помог Беате.

Думы, думы, думы...

Труднее всех Гелоне. Она тоже любит Беату, и ей не хочется верить, что она потеряла ее. Сначала казалось: забыла Беата день, когда мать толкнула ее на предательство Лоты и Годейры. Сделала она дочь полемархой, думала: примирит Беата царицу с Атоссой, забудутся распри, а что вышло? Мелета попала под суд, и все обострилось еще больше.

Какая?то надежда теплится в душе Гелоны: может быть, придет к ней Беата, попросит помощи, как знать? Гелона пойдет ей навстречу. Ясновидящая понимала: Атосса только того и ждет, чтобы царица пошла к темнице, где ждут казни Ферида и Мелета. Если пойти на помощь Беате, значит, надо перехитрить Священную, а это в конце концов приведет к разрыву с ней. Может быть, стоит пойти на это?

Гелона больше, чем кто?либо в Фермоскире, понимает, к чему ведет басилейю вражда Атоссы и Годейры. Священная, занятая кознями против царицы, совсем не занимается делами страны. Она фанатично стремится к единовластию, забыв все на свете. Она много лет наносит удары царице при любом удобном случае, унижает ее, и Годейре трудно управлять хозяйством и войсками. Приказы царицы часто не исполняются, порядка в Фермоскире становится все меньше и меньше: А последние семь лет Годейра совсем редко выходила из дворца.

Гелона в поездке на побережье увидела на землях басилейи великое запустение: надзор за «телами» ослаблен, заставы на рубежах и на дорогах страны никем не проверяются, уменьшаются стада, виноградники и сады плодоносят хуже, рыбы ловится все меньше и меньше.

Гелона знала, Атосса готовит на престол Агнессу. Она думает, что та не будет ей противоречить. Ой, как она ошибается. Эта сумасбродная девчонка доставит Священной неприятностей больше, чем Годейра, и тогда Фермоскира ослабеет еще ~ больше. Не пора ли, думает Гелона, встать на сторону царицы? Ведь с нею Беата, Кадмия и Мелета.

Есть над чем поразмыслить Гелоне в эти ненастные осенние ночи.

Не надо думать, что Атосса не знала об ухудшении дел в басилейе. Она не только знала, но и брала это в свои расчеты. Наступит время, думала она, царица попадет в расставленные вокруг тюрьмы сети, и вот тогда все беды Фермоскиры можно свалить на нее. Ей не подняться под их тяжестью. А дела можно будет поправить и потом.

Неудача на суде очень огорчила Священную. Мелета спутала все ее планы. Обиднее всего было не то, что не удалось опозорить царицу и Кадмею, а то, что она потеряла Беату. Теперь на нее рассчитывать нельзя. А если полемарха будет мешать задуманному, придется убрать ее. У Беаты, кроме поддержки храма, не было никаких данных для столь высокого звания. Она не прославила себя в походе, она не показала умения водить сотни в бой. А если она ввяжется в освобождение Мелеты, а это скорее всего так и случится, ею можно будет пожертвовать. Гелона не осмелится вступиться за приемную дочь, а если и осмелится — можно убрать и ясновидящую. Великая богиня скорее будет приходить в сновидениях к богоданной Агнессе. Нужно, подумала Атосса, послать Агнессу еще в один поход, нужно подготовить его так, чтобы вернулась она в сиянии славы. А пока неотступно и во все глаза надо следить за царицей и Беатой. Вот о чем думала Священная по ночам.

Целый месяц в Фермоскире царит тишина. Царские и храмовые наездницы ушли в осенние набеги. На Совете Шести этот поход единодушно решили сделать особым. Царских амазонок должна вести Кадмея, храмовых — Агнесса. Главной предводительницей похода послана Беата. Провожали воительниц торжественнее, чем раньше. У храма Беате вручили меч Ипполиты, Кадмея получила щит богини, Агнесса — шлем. Священное оружие вынесли из храма под пение молитв, дым от жертвенных алтарей поднимался в небо. Атосса, как всегда, напомнила о поясе Ипполиты. Пока он в наосе храма — амазонки непобедимы. И впервые добавила: с вами идет богоданная Агнесса.

В городе остались одни гоплитки. Никто ни единым словом не обмолвился об узницах. Их как будто не существует. Только храмовые амазонки, по три в смену, охраняют двери темницы.

В начале последнего месяца осени сотни возвратились в город. Набеги прошли благополучно: амазонки разграбили и разметали несколько селений, привезли много добра и пленниц.

Когда у храма амазонки благодарили богов за удачный поход, Беата одинаково похвалила Кадмею и Агнессу. Но жрицы храма разнесли молву о геройстве Богоданной по всему городу. За день–два все жители басилейи знали — богиня Ипполита принесла удачу потому, что в походе участвовала Агнесса. Теперь жрицы без тени сомнения заявляли, что она дочь великой наездницы, и в это поверили многие. Особенно сама Агнесса. Она получила отдельные покои при храме, прислуживали ей жрицы, они исполняли любое ее желание.

Поверила Агнесса и в свою ратную славу, так умело раздутую храмовыми, и когда начался дележ пленниц, потребовала себе большую долю. Никто не посмел перечить ей, кроме Беаты.

— Мне плевать, что плетут о твоей доблести жрицы, — сказала полемарха. — Они не были в походе, а я воевала с тобой рядом. И ты получишь равную долю со всеми молодыми наездницами. И не больше.

— Да?! — воскликнула Агнесса. — Храмовые не потеряли в этом походе ни одного человека. И это потому, что моя мать, великая богиня Ипполита, благоволила мне.

— А может, в этом заслуга сотенных? Есть древние законы дележа — ты получишь столько, сколько и все молодые. Вот твоя доля.

— Оставь этих вшивых бабенок себе! Я — богоданная и скоро буду владеть всей Фермоскирой, — крикнула Агнесса и ушла в храм. С этого момента полемарха Беата стала ее первым врагом...

Над Фермоскирой стоит золотая осень. Солнце не жжет, как летом, мягкие его лучи ласково греют землю басилейи. Сегодня из Леагры вверх по Фермодонту вышел караван лодок. В город везут соленую рыбу.

Лодки большие, широкие — плоскодонки. На каждой по шесть гребцов, рулевая гоплитка на корме и вторая стражница на носу. Гребут метеки, рабынь в такие поездки не берут — опасно. Грести против течения нелегко, длинные весла гнутся, потрескивают. Журчит по бортам вода. Кажется, лодка стоит неподвижно, а плывут назад берега. Иногда пустынные, иногда людные. Гоплитки–стражницы дремлют, убаюканные мерными взмахами весел. К таким поездкам они привыкли, в пути редко что?нибудь случается.

Вдруг поднялись над водой два весла, этого стражницы не успели заметить, и опустились на головы гоплиток. На трех остальных лодках, как по единому знаку, произошло то же самое. Раздеты, брошены в воду стражницы, на корме и на носу появились переодетые метеки, и снова плывут лодки по Фермодонту, как будто ничего не произошло.