— Порвано от пореза? — спросил Броуди, пристально вглядываясь.

— Определенно. Оно могло бы лопнуть от огня, но тут концы слишком ровные.

— Значит, ей перерезали горло?

— Не могу сказать наверняка без надлежащего обследования. Похоже, что да. Здесь есть колотые раны. На плече. Мышечная ткань обгорела, и все же заметно повреждение. Тоже самое на груди и животе. Рентгеновский снимок должен показать следы от ножа на ребрах, может, и на других костях.

— Так смерть наступила от колотых ран?

— Сложно сказать, но на нее однозначно напали с холодным оружием. После анализа костей в лаборатории смогу определить, каким именно. Однако все не так просто.

— Что еще?

— Шея переломана.

Я протер глаза от усталости. В увиденном не приходилось сомневаться.

— Посмотрите на угол наклона головы. Не хочу переворачивать тело, но вон третий и четвертый позвонки. Раздроблены. Еще сломаны левая рука и правая голень. Кости выпирают через горелые ткани.

— Это могло произойти во время пожара, когда рухнул каркас лодки? Или когда ее вытаскивали?

— Все это могло привести к переломам, но не в таком количестве. Похоже, они компрессионные, то есть от ударов…

Я замолчал и подошел к грязному окну. В мерцающем свете от почти потухшей лодки был виден темный утёс, высившийся на расстоянии десяти — двадцати метров.

— Вот как убийца доставил сюда тело. Сбросил с утеса.

— Ты уверен?

— Это объясняет переломы. На нее напали с ножом, а затем она упала с утеса, или ей помогли скатиться.

Броуди кивнул.

— В конце залива есть тропинка, которая ведет наверх. С фонариком вполне легко подняться, и быстрей, чем ехать по дороге через всю деревню.

Оставалось непонятно, что Мэгги там делала. По крайней мере вырисовывалась картина событий, если не причина.

Броуди устало провел рукой по лицу, ладонь заскрежетала по седой щетине, осеребрившей подбородок.

— Она могла быть еще живой при падении?

— Сомневаюсь. Тогда на запястьях были бы характерные переломы Коллиса: образуются, когда подставляешь руки, чтобы остановиться. Здесь их нет. Только одна рука сломана, и то выше локтя, в плечевой кости. Значит, она была мертва или без сознания, когда падала.

Броуди посмотрел из окна мастерской. Вверху была кромешная тьма.

— Отсюда ничего не видно. Как только рассветет, пойдем наверх и поищем улики. А пока…

Он замолчал, услышав шум снаружи. Раздался крик, глухой удар от падения на пол, борьба. Броуди метнулся к двери, но она сама распахнулась. В мастерскую ворвался порыв леденящего ветра, а за ним Фрейзер, таща кого-то за собой.

— Взгляните, кто тут у нас ошивался подокнами! — Тяжело дыша, сержант толкнул вперед незваного гостя.

Тот едва удержался на ногах. Напуганный и бледный, это был прыщавый Кевин Кинросс.

Подросток стоял посреди мастерской, с одежды на бетонный пол стекала вода. Он дрожал, уставившись в пол и опустив плечи с крайне несчастным видом.

— Последний раз спрашиваю, — произнес Фрейзер, — что ты там делал?

Кевин молчал. Я накрыл тело брезентом, но подросток успел заметить труп и тотчас отвел глаза, будто ошпарившись.

Сержант продолжал на него орать. Самая приятная часть работы полицейского — возможность показать свою власть.

— Послушай, сынок, если не ответишь, у тебя будет море неприятностей. Даю тебе последний шанс. Место оцеплено. Так какого черта ты сюда сунулся? Хотел подслушать разговор?

Кевин сглотнул слюну, словно собрался заговорить, но не выдал ни слова. Вмешался Броуди:

— Можно я поговорю с ним?

До этого он молчал, предоставив Фрейзеру право вести допрос. Однако угрозы сержанта, очевидно, не работали. Они только наводили страх на и без того трусливого подростка.

Фрейзер бросил на детектива раздраженный взгляд и недовольно кивнул. Броуди пошел к столу, где совсем недавно были Мэри Тейт с матерью, и принес оттуда табурет. Поставил рядом с Кевином.

— Садись.

Сам Броуди опустился на край скамейки с более расслабленным видом, чем у Фрейзера при допросе. Кевин робко посмотрел на табурет.

— Если хочешь, можешь стоять, — уверил Броуди. После раздумий подросток медленно сел. — Так что ты нам расскажешь, Кевин?

На бледном лице еще отвратнее вырисовывались рытвины от прыщей.

— Я… Ничего.

Броуди закинул ногу на ногу, будто у них шла дружеская беседа.

— Нам обоим очевидно, что это не так, верно? Уверен, ты не делал ничего плохого, просто шатался вокруг. И мы уговорим сержанта Фрейзера не придавать этому большого значения. При условии, что ты расскажешь нам, откуда взялось такое любопытство.

Фрейзер сжал губы при заявлении Броуди, но не стал возражать.

— Ладно, Кевин?

С явным напряжением подросток пытался решить, отвечать ли ему или молчать дальше. Взгляд скользнул на покрытое брезентом тело. Губы зашевелились, будто слова не могли прорваться наружу.

— Это правда? То, что все говорят? — страдальчески произнес Кевин.

— А что говорят?

— Что это… — Он снова бросил взгляд на брезент. — Что это Мэгги.

Броуди выдержал паузу.

— Мы полагаем, скорей всего да.

Кевин расплакался. Я вспомнил, как он реагировал на появление Мэгги, как краснел, когда она его замечала. Не умел скрывать влюбленность. Мне стало жаль его.

Броуди достал из кармана платок. Без лишних слов отдал парню и вернулся на скамейку.

— Что ты можешь сказать нам, Кевин?

Подросток рыдал.

— Это я убил ее!

Заявление словно зарядило воздух электрическим током. В повисшей тишине еще четче проступила вонь от горелой плоти и кости, мешаясь с запахом горючего, опилок и припоя. Стены мастерской сотрясались от порывов ветра, дождь железными гвоздями колотил по рифленой крыше.

— Что значит — ты убил? — спросил Броуди довольно-таки мягко.

Кевин вытер слезы.

— Если б не я, она была бы жива.

— Продолжай, мы слушаем.

Зайдя так далеко, подросток заартачился. Я не забыл, как он вздрогнул, когда Броуди объявил, что найденное в коттедже тело принадлежало проститутке из Сторноуэя. Это был не просто шок. Оцепенение. Будто до него нечто дошло. Неужели он и есть тот конфиденциальный источник, о котором говорила Мэгги? «Все не так, как кажется. Человек, который со мной поделился… Он доверился мне. И я не хочу доставлять никому хлопот. Он тут ни при чем».