от воинов, взглянул в их блестящие шлемы жабьи-головы снизу вверх. Каждый гусар был выше меня на две трети моего роста.

— Без силовых доспехов и магического оружия, — поговорил командор, — человек, против человека, только физическая сила и сноровка, — он посмотрел на гусара, что рвался сразиться со мной. Тот ничего не ответил, только громко стукнул себя латной перчаткой в грудь.

— Согласен! Но у меня есть условия.

— Ты еще и условия ставить собрался?! — крикнул гусар-дуэлянт.

— Собрался, — холодно проговорил я, — не отрываясь от красной полоски визора гусара, — и они вам точно понравятся. Бой не насмерть. До первой крови. В случае вашей победы, я, тот, кто так страшно оскорбил вашего лидера, — я взглянул на командора, — отдамся в полнейшее ваше распоряжение. Извинюсь, а дальше, делайте со мной, что хотите. Хоть вздернете, хоть расстреляйте прямо тут.

— Я чувствую твою уверенность, Квинт, но сейчас ты ставишь все на карту. Может не выгореть. А эти… Они запросто тебя и повесят, и расстреляют разом. Будь уверен.

Я знаю, Вергилий. Но сейчас это единственный способ. Либо победа или смерть, либо только смерть.

— Хм. Такое условие мне нравится, — в голосе командора прозвучало удовлетворение, — а если победишь ты? Чего хочешь?

— Доставьте нас всех на Иструм. Сраженье там вот-вот начнется. Я знаю, что вы вступите в бой с рассветом. Мы хотим, — я сжал губы, — быть в рядах обороняющихся. В обоих случаях вы ничего не теряете.

— Только время, — проговорил командор.

— Время тоже, — я улыбнулся, — я уложу вашего бойца меньше чем за минуту.

— Наглый мальчишка! — крикнул гусар-дуэлянт, — ты хоть понимаешь, с кем ты собираешься сражаться?!

— Не важно с кем, — холодно проговорил я, — важно как. Условия принимаются?

— Принимаются, — командор стукнул себя по черному двуглавому орлу на нагрудной пластине, — только расправься с ним быстро, Пётр, — он взглянул на гусара-дуэлянта, по имени Петр, — у вас десять минут.

— Это ровно в десять раз больше, — проговорил я, — чем мне потребуется.

Петр не ответил. Но я услышал, сквозь динамик его шлема, как он злобно засопел.

— Неужели сработает, Квинт? Тебе повезло, что эти высокородные, да еще и неофиты рассветного ордена, помешаны на чести!

Это не везение, Вергилий. Я провел среди этих снобов семь лет. Знаю, что ждать от них. И все: и высокородные, и рода средней руки, и даже мелкие рода, говорят что-то о своей чести. Кичатся ею. Делают ради нее настоящие глупости. Но никакой чести, в действительности, у них и нет.

— Что ж. Возможно в этом люди и игмариты тоже похожи.

— Ну что ты там? — я перевел взгляд на Петра, — может, передумал? В своем скафандре будешь биться?

Петр не отводил визора от моих глаз. В следующую секунду броня гусара вздрогнула и скрипнула. Как-то опустилась, будто напряженные суставы расслабились. Струи пара ударили из сочленений. Шлем откинулся, грудь раскрылась.

Внутри был крепкий мужчина в черном костюме пилота. Он с трудом высвободил свои руки из наручных лат костюма. Потом встал. Оказалось, что внутри скакуна он находился в позе, напоминающей ту, в которой сидят на полу азиаты.

Гусар встал на своем сидении. Вытянулся во весь немалый рост. Снял с головы облегающий капюшон подшлемник и спрыгнул на песок Игмундума.

Крепкий и широкоплечий Петр взглянул меня темными в лунном свете глубоко посаженными глазами. У него были короткие светлые волосы, подстриженные на старый рыцарский манер так, чтобы удобно было носить шлем. Крупные черты лица и мощная челюсть, придавали гусару суровый вид. Он смотрел на меня исподлобья.

— Мне одному кажется, что Илью сейчас размажут тонким слоем по всей пустыне? — в общем канале связи, внутри маски, прозвучал голос Сергея.

— Не размажут, — восторженно проговорил Артур, — ты что, не знаешь нашего командира?

— Отставить разговоры, — улыбнулся я, — Серега, если я ему вломлю, проставляешься всему отряду выпивкой, когда все кончится.

— А если вломят тебе? — отозвался он.

— Тогда проставишься всему отряду за упокоение моей души, — засмеялся я.

— Эй! Че то тут пахнет нае…

Я не слышал, продолжения, потому что снял и бросил в песок маску. Отсоединил красный наручный доспех. Стянул с головы капюшон, расстегнул и сбросил мундир. Подкатил рукава на белой рубахе.

Петр по боксерски поднял руки. Я тоже встал в стойку.

— Сейчас я тебя размажу, — процедил он сквозь сжатые зубы.

Я не ответил. Он стал сближаться, сначала вроде медленно, а потом сделал быстрый выпад и выбросил руку. Я ловко поднырнул под удар и машинально пробил в печень. Попал, но Петр не показал вида, что ему больно, он почти тут же, с ходу ударил снова.

Я ушел вновь, влево. Глубоко подсел, напружинился и просто выбросил тело вверх. Немедленно почувствовал, боль на макушке. Я угодил Петру головой прямо в челюсть. Услышал как его зубы громко клацнули, он тихо застонал, смешно запрокинул голову и грохнулся на спину.

Никто из гусар даже с места не сдвинулся. Командор смотрел на меня, не отрывая взора скрытого визором. Он напоминал статую.

— Кто-нибудь засек время? — сказал я поглаживая макушку, — сколько прошло?

— Ах ты ублюдок, — Пётр быстро оклемался от удара, с трудом поднялся, сплюнул кровавый сгусток, — ты фламал мне жубы!

— До первой крови, — холодно проговорил я, — ты проиграл, гусар.

Внезапно он бросился снова. В руку Петра что-то сверкнуло. Мне не нужно было всматриваться, чтобы понять, что это нож, извлеченный неизвестно откуда. Он резанул низко, целя в живот, при этом не справился с равновесием, сильно нагнулся.

Я схватил руку с ножом, ударил коленом в локоть. Хрустнуло, Петр вскрикнул. Нож вывалился из пальцев, упал на песок.

— И после этого, — сказал я сжимая зубы, — ты говоришь о какой-то чести?

Я схватил его за волосы, и буквально натолкнул лицо на свое колено. Раздался громкий щелчок кости о кости. Ноги Петра подкосились, он упал лицом в песок.

— Победа за мной, — я взглянул на командора гусаров, — а ваш подчиненный повел себя недостойно.

— Это правда, — командор скрипнул приводами бронированной шеи, — Петр, встань.

— Мне кажется, — я ухмыльнулся, скрестил руки на груди, — он не может.

— Встать! — Крикнул командор.

Петр зашевелился. Оперся об одну руку, потом о вторую, встал на четвереньки, поднялся. Злобно взглянул на меня.

Его лицо представляло собой одну сплошную сине-бурую гематому.

— С такой рожей, — улыбнулся я, — все дамы твои.

Он не ответил. Зажал ноздрю, сморкнулся кровью.

— С тобой мы поговорим позже, Петр, — холодно сказал командор, — займи место в своем скакуне. Флагеллятор, — он перевел взгляд на меня, — Барон Пьер Лакруа-Вятский всегда держит свое слово. Собирай взвод. Мы идем на Иструм.

* * *