К ноябрю 1943 года в лесу стало 33 партизанских отряда с общей численностью 3733 человека [58, с. 228]. За три последних месяца 1943 года в отряды вступило 5632 человека [58, с. 221].

То, что в селах Крыма находится такое огромное количество боеспособного населения, поражает. Ведь все мужчины призывного возраста должны были находиться в армии.

Широкую известность получит тезис о том, что в 1941 г. в ряды Красной Армии было призвано 10 тысяч татар, большинство из которых так и не попали на фронт, а остались в Крыму.

Вероятно, то же самое, не прибегая к конкретным цифрам, можно сказать о крымчанах в целом, вне зависимости от их национальной принадлежности. На мой взгляд, подобное положение, когда в селах Крыма к осени 1943 года находилось огромное количество мужчин призывного возраста и практически каждое село поставило взвод, а то и роту, наводит на следующие рассуждения:

— Мобилизация в Крыму была либо сорвана, либо прошла крайне неэффективно.

Вот воспоминания очевидца. «Началась война. В конце октября меня вызвали в военкомат, но почему-то отпустили домой. Вызвали еще раз, но на этот раз не пришла автомашина, а когда вызвали в третий раз, то стало известно, что немцы уже заняли Симферополь и несостоявшиеся новобранцы оказались предоставленными самим себе» [51, с. 1].

— Эвакуация населения либо не проводилась совершенно, либо в незначительных масштабах. Молодежь, которая осенью 1941 года была непризывного возраста, за два года оккупации подросла.

— Оккупационный режим существенно отличался от того, о чем нам все время рассказывали историки от КПСС. В селах находилось огромное количество бывших военнослужащих РККА, которые были легализованы и спокойно работали в немецких колхозах.

— Многочисленные дивизии 51-й армии, за исключением 172-й и 156-й, никаких боевых действий не вели. После того как они оказались в окружении, их личный состав, сформированный в основном из жителей Крыма, вне зависимости от их национальной принадлежности разбежался по домам.

Несмотря на то что события, которые будут описаны в этой главе, в основном охватят осень и зиму 1943–1944 годов, тем не менее я хочу назвать ее «Крымская весна». Так как весна — это пробуждение. Именно такое возбужденное состояние было осенью 1943 года в каждом уголке Крымского леса.

Как и 1 ноября 1941 года, ровно два года спустя едва ли не в тех же самых местах вновь создавались партизанские отряды, но как разительно всё отличалось теперь.

Непосредственно в Крыму высшая власть принадлежит Центральной оперативной группе (ЦОГ) которую возглавляет уже не Николай Луговой, который, подобно мавру в классической пьесе, уже сделал свое дело, а один из секретарей Крымского обкома партии П.Р. Ямпольский. Начальником штаба становится гвардии подполковник Савченко, его заместителями подполковник Аристов и майор Осовский, все только что прибыли из Сочи. Н.Д. Луговой — начальник политотдела ЦОГ. Для непосвященного читателя все перечисленные фамилии, кроме П.Р. Ямпольского, ничего не говорят. И это правильно, так как все эти люди представляли спецслужбы.

Начальник разведотдела ЧФ Намгаладзе попытался в соответствии с требованиями приказа НКО № 0073 от 19 апреля 1943 г. решить вопрос о назначении на должности заместителей командиров по разведке представителей своей службы. В отношении отрядов Македонского и Мокроуса вопрос сразу же отпал, так как все должности, имеющие отношение к разведке, уже были заняты представителями НКВД и НКГБ. В бригаду планировалось назначить майора С.А. Осовского, но B.C. Булатов во всех партизанских формированиях хотел иметь только своих людей. Начались длительные переговоры с ЦШПД, ГРУ и РУ ВМФ СССР, которые велись на самом высоком уровне.

8 августа Булатов наконец-то вынужден был доложить в Москву:

«8.8.43 г. Москва — Пономаренко. Согласно Вашего 828 от 30.6.43, я назначил заместителем командира бригады по разведке представителя РО флота Осовского, хотя РО СКфронта настаивает о назначении своих людей. О назначении Осовского начальник РУВМФ Воронцов сообщил, что есть Ваше согласие и ГРУ. Как быть? Булатов».

И только получив подтверждение от заместителя Пономаренко комиссара ГБ С.С. Бельченко, Булатов снова доложил Пономаренко, что Осовский назначен: «…12 августа отправим на место…» [83].

Стремительный рост числа отрядов потребовал новых структурных изменений. Высшим по статусу боевым подразделением пока становится бригада, которых с 28.11.42 в лесу уже шесть.

1-я бригада — командир Ф.А. Федоренко, комиссар Е.П. Степанов.

2-я бригада — командир Н.К. Котельников, комиссар Т. Г. Каплун.

3-я бригада — командир И.С. Мокроус, комиссар Р.Ш. Мустафаев. Из-за болезни И.С. Мокроус будет эвакуирован и его сменит В.А. Кузнецов.

4-я бригада — командир М.А. Македонский, комиссар М.В. Селимов.

5-я бригада — командир М.М. Егоров, комиссар И.Я. Бабичев.

6-я бригада — командир Г.Ф. Свиридов, комиссар С. И. Черкез.

Чтобы укомплектовать подразделения командным составом, нужно, как минимум, иметь на один отряд пять опытных человек: командира, комиссара, начальника штаба, заместителя командира по разведке, заместителя по тылу. Таким образом, только для тридцати трех отрядов это — 165 человек. К тому же еще управление шести бригад, в составе которых еще и должность заместителя по комсомолу, да еще Центральная оперативная группа, комендантский взвод. Таким образом, только «по штатному расписанию» нужно было порядка 250 «партизанских офицеров». Читатель помнит о том, что на 1 августа в лесу находилось всего 214 партизан. Так, осенью 1943 года совершенно стихийно в лесу зародился термин «старый партизан». Он сразу же обретает чуть ли не официальный статус. Очень часто при характеристике какого-нибудь из отрядов указывается: в отряде только два старых партизана. Можно не сомневаться, что это командир и комиссар.

Если командиром отряда можно ставить любого человек ка из числа «старых партизан», то на должность комиссара обязательно нужен коммунист. В связи с тем, что «каждая селедка — рыба, но не каждая рыба — селедка», проблема стала очень остро — не все «старые партизаны» были члены партии.

Нельзя сказать, чтоб Сочи не понимали, что очень скоро в Крыму понадобятся люди. Крымскому обкому ВКП (б) удается приказом командующего Северо-Кавказским фронтом откомандировать в в/ч 00 125 всех крымско-татарских коммунистов, которые воевали в частях фронта, а также вернуть отдельных партизанских командиров. Капитан Октябрь Козин, эвакуированный в октябре 1942 года, после выхода из госпиталя успел покомандовать на фронте стрелковой ротой, вновь был ранен и уже с должности командира-наставника Махачкалинского военного училища вновь был откомандирован в в/ч 00 125. Уже в июне в Крым прибыли отозванные с различных частей фронта: Мустафа Мамутов (до войны учитель 12-й школы Симферополя); в июле Рамазан Муратов (до войны шофер Крымторга, на фронте водитель установки гвардейских минометов); майор медицинской службы Ваап Джалилев, Рамазан Куртумеров. В августе — капитан Таляд Тынчеров — секретарь райкома ВКП (б), Джеппар Колесников — секретарь райкома ВКП (б).