– А как ты меня нашел?

– Молча!

– Не смей разевать на меня пасть! – взъярился я. – И без тебя тошно!

Он сел на землю, облокотившись о согнутые колени и красноречиво уткнул морду в кулачище.

– А Ксантис где? – не дал я ему уйти в молчанку.

– В заднице! – рявкнул тигр.

Земля под нами взбугрилась, и зверюга кувырком слетел в болото, но тут же его выпнула неведомая сила. Я тоже не удержался и сполз в жижу.

Земляной пузырь размером с наш островок лопнул, явив глиняного гиганта, сверкавшего яркими белками глаз. Он встряхнулся и как-то незаметно сдулся до нормальных человеческих размеров. Ксантис, брезгливо морщась, потер пальцем невидимое пятнышко на красно-коричневых латах.

– Терпеть не могу грязи! – пробурчал дарэйли земли.

Граднир подрыкнул, обретя тигриное обличье, дабы внушительнее получилось:

– А я-то как не могу, кто бы знал! Ты что творишь, червь земляной?! Ты зачем нас в грязи вывалял, и где остальные?

– Все тут. Остальных Ллуф обратил в камень.

Тигр, обомлев на миг, взвился, бешено засверкал желтыми глазищами:

– Что-о? Где эта сволочь?! Порву!

– Раньше надо было рвать, – спокойно заметил Ксантис. – Сейчас нечего тут лапами размахивать, и без тебя тошно.

– Вот как? Я могу и уйти! – тигрище посмотрел на болото, и с тоскливой мордой уселся обратно, на взрыхленную землю островка. – Нет уж. Тошно вам двоим от меня – вот и валите отсюда сами.

– Да с какой это стати? – поднял бровь Ксантис.

Зная, что дарэйли, забыв обо всем на свете, начнут препираться до вечера, кто из них круче, я вызвался крайним, то есть, перевел внимание этих детей-переростков на свою изжеванную земляными зубами персону:

– Есть хочу.

Оба на миг замолчали. На морде Граднира нарисовалась озабоченность. Он-то быстро догадался, кто тут стоит вверху пищевой цепочки – дракон или все остальные.

– Дьявол! Орлин мертв… Ринхорт… девчонки… А он жрать захотел! И это все, что ты изволишь пожелать, ваше несостоявшееся высочество?

– Не все. Еще желаю видеть перед собой живыми и невредимыми всех моих вассалов. Я не выполнил долг.

Полосатый оскалился:

– Знаешь, Райтэ… Засунь свой долг…

– Граднир! – одернул Ксантис. – Не ругайся при детях!

– И кто тут дети? – ласково мурлыкнул тигр.

– Довольно! – я повысил голос, вспомнив, что все-таки сюзерен. – Давайте выбираться. Я сдамся Гончарам в обмен на жизнь друзей. Шойна говорила, что Верховный оживит их.

– Оживит и отпустит на все четыре? Ха! Держи карман сто лет в обед!

Когда шок немного отпустил всех троих, мы выяснили следующее: Ксантис поздно заподозрил неладное, потому как только что отстоял стражу и уснул. Сквозь сон земляной дарэйли почуял, как дернулся Ринхорт, но не насторожился. Лишь когда Ллуф подкрался к девушкам, Ксантис проснулся, но уже ничем им помочь не мог. В тот же момент он почуял Шойну. Но она слишком близко стояла ко мне, и удар нанести не было возможности.

Тогда Ксантис ушел под землю, прокрался к дереву, и оттуда наблюдал за происходящим, поджидая момент для атаки. Когда в пределы его внимания попал Граднир, возвращавшийся с охоты, дарэйли земли отшвырнул и задержал его как можно дальше от привала.

Граднир клацнул клыками:

– А эту заразу Шойну ты хоть прикончил?

– Не успел, – вздохнул Ксантис. – Важнее было принца спасти.

– Я не принц! – напомнил я.

– Да знаем, знаем.

"Вот так и ведут себя урожденные идиоты, если их как следует огреть по голове и выбросить в болото" – до кучи хмыкнул внутренний голос. Да пошел ты…

Граднир длинно сплюнул сквозь клыки и вылизал взъерошенную шерсть.

– Ну, и куда ты нас забросил? – покосился он на земляного.

– Верст пятнадцать к юго-востоку от прежнего места. До Озерной обители Гончаров теперь рукой подать. То есть, еще столько же на восток.

Я присвистнул: ничего себе сила! Но Ксантис пожал плечами:

– Стечение обстоятельств. Тут строение в глубинах особенное – лакуны есть, пустоты, озера карстовые. Под нами подземная река, по ней и протащил. Несколько тысячелетий назад битва была в этих местах, после нее остались такие разломы и мосты, только сверху почву нанесло. Озерная обитель аккурат в эпицентре той прошлой бойни стоит.

Вспомнив план местности, нарисованный накануне Орлином, я задумался: что все-таки прячет в себе обитель? Вряд ли Гончары поставили ее как памятник прошлому. Прийти в Подлунье из иных миров можно было только через Небесные Врата. И если битва была тут, то и межмировой переход – тут. Не потому ли Тион рвался захватить обитель? Но зачем ему Врата? Последний вопрос я задал вслух. Граднир, почесав за ухом, пробурчал:

– А кто его знает? Я было подумал – он просто хотел вытащить из рабства дарэйли, живущих в обители. Может, у них особые какие сущности, пригодились бы нам в войне против Гончаров?

– Или он хотел уйти Вратами, как Райтегор, – предположил Ксантис.

– Исключено, – возразил полосатый. – Мы заперты в Подлунном мире. Даже если сломать запреты с этой стороны, с той их тоже немало. В иные миры могут прорваться только двукрылые.

– Но у Райтэ получилось!

– Так он же дракон. Древняя двукрылая ипостась.

Оба посмотрели на меня с изрядной долей зависти. Достали они меня со своей мечтой о драконе!

– Нет, пожалуй, не в этом дело, иначе любой из круга птиц мог бы упорхнуть, тот же Орлин, – засомневался земляной.

– Не мог бы. Райтэ сначала убил своего жреца и вырвался, а кто другой смог?

– Так он же Освободитель!

Теперь уже в их глазах светилось обожание. Ну, я их сейчас обломаю.

– Освободитель, как же. Шойна утверждает, что я и селян освободил. От жизни, – и рассказал им об инсинуациях Гончаров. Но это не я.

– Странно всё это, – вздохнул Граднир. – Ты не мог. Мы рождаемся с запретом причинять такое зло, если конечное благо не перевесит. Слушай, а ты не мог освободить какую-нибудь сущность… точнее, Потерянного в Гнилой Плеши, и он как-то уцелел в бойне и за тобой сейчас тащится?

– И убивает всех, до кого дотянется? Сотнями?

– В том хранилище могло быть что угодно, – подхватил Ксантис. – Или даже вовсе безумец. Вот и косит всех, кто встретится.

Я покачал головой:

– Если и идет кто-то, то не от Гнилой Плеши. Я еще от Нертаиля чувствую это… непонятное и гнусное. Думал – Гончары следят.

– А в Лабиринте ты не мог подцепить кого-нибудь? Сейчас ты чувствуешь эту гнусь? – спросили они одновременно.