– Когда вы в последний раз покидали страну? – снова спросил он.

– Не припоминаю, – ответил я.

– Где вы родились?

– Не припоминаю.

– Все помнят, где они родились.

– Это было давно.

– Если потребуется, мы будем сидеть здесь весь день.

– Я родился в Западном Берлине, – сказал я.

– Ваша мать француженка?

– Она была француженкой.

– А кто она сейчас?

– Она умерла.

– Я сожалею.

– Вашей вины в этом нет.

– Вы уверены, что являетесь американским гражданином?

– Что за странный вопрос?

– Самый обычный.

– Государственный департамент выдал мне паспорт.

– Ваше обращение было обоснованным?

– А я его подписывал?

– Полагаю, да.

– Полагаю, оно было вполне обоснованным.

– Какие у вас имелись основания запрашивать американский паспорт? Вы получили второе гражданство? Ведь вы родились за границей и ваша мать была иностранкой.

– Я родился на военной базе, которая считается суверенной территорией Соединенных Штатов. Мой отец являлся американским гражданином и служил в морской пехоте.

– Вы можете это доказать?

– А я должен?

– Это важно. Ваше американское гражданство может оказать влияние на то, что с вами будет дальше.

– Нет, наличие у меня терпения определит то, что будет со мной дальше.

Один из агентов, сидевших слева от меня – именно он прижимал дуло дробовика к моей шее, – встал и быстро направился к деревянной двери, ведущей в третью комнату. В открывшуюся дверь я успел заметить письменные столы, компьютеры, шкафы и стеллажи. Других людей там не было. Дверь мягко за ним закрылась, и в нашей комнате снова воцарилась тишина.

– Ваша мать из Алжира? – спросил командир.

– Две минуты назад я вам сказал, что она была француженкой.

– Некоторые французы являются выходцами из Алжира.

– Нет, французы – это французы, а алжирцы – это алжирцы. Все предельно просто, это вам не наука о ракетах.

– Верно, но некоторые французы являются эмигрантами из Алжира. Или прибыли из Марокко, Туниса или из других стран Северной Африки.

– Но не моя мать.

– Она была мусульманкой.

– Почему вас это интересует?

– Я провожу расследование.

Я кивнул.

– Вероятно, безопаснее интересоваться моей матерью, чем вашей.

– В каком смысле?

– Мать Сьюзан Марк была юной проституткой, подсевшей на крэк. Возможно, ваша мать работала с ней на пару.

– Вы пытаетесь меня разозлить?

– Нет, я уже добился своего. Вы сильно покраснели, и у вас мокрые штаны. И вы ничего не сумели добиться. Не думаю, что сегодняшний допрос станет удачным примером для учебника.

– Мы здесь не шутим.

– Но все к этому идет.

Командир сделал паузу и решил перегруппироваться. Указательным пальцем правой руки он поправил все девять лежащих перед ним на столе предметов, а когда они оказались выстроенными в идеальном порядке, подтолкнул ко мне флешку.

– Вы сумели спрятать ее, когда мы вас обыскивали. Сьюзан Марк передала вам флешку в вагоне метро.

– Я спрятал? Она мне ее передала? – спросил я.

Он кивнул.

– Однако у нее слишком маленький объем памяти. Где другая?

– Какая другая?

– Это всего лишь приманка. Где настоящая?

– Сьюзан Марк мне ничего не давала. Я купил эту флешку в «РадиоШэке».

– Зачем?

– Мне понравилось, как она выглядит.

– С розовым футляром? Чушь собачья.

Я ничего не ответил.

– Вам нравится розовый цвет? – спросил он.

– В некоторых местах.

– Какие места вы имеете в виду?

– Те, в которых вам давно не доводилось бывать.

– Где находилась флешка?

Я не ответил.

– Вы прятали ее внутри своего тела?

– Лучше вам так не думать. Вы ведь только что к ней прикоснулись.

– Подобные вещи доставляют вам удовольствие? Может, вы гомик?

– Такие вопросы могли бы подействовать в Гуантанамо, но только не со мной.

Он пожал плечами и вернул флешку на прежнее место, после чего пододвинул ко мне на дюйм фальшивую визитку и сотовый телефон Леонида, словно перемещал пешки на шахматной доске.

– Вы работаете на Лилю Хос. Визитка говорит о том, что вы входили в контакт с командой, которую она наняла, а телефон доказывает, что она вам звонила по меньшей мере шесть раз. Номер телефона из отеля «Четыре времени года» остался в памяти.

– Это не мой телефон.

– Мы нашли его в вашем кармане.

– Лиля Хос не останавливалась в «Четырех временах года» – во всяком случае, так утверждают в отеле.

– Только потому, что мы попросили их о сотрудничестве. Мы оба знаем, что она там жила. Вы встречались с ней там дважды, в третий раз она не пришла.

– И кто она на самом деле?

– Вам следовало задать ей этот вопрос до того, как вы согласились на нее работать.

– Я не работаю на нее.

– Ваш телефон указывает на обратное. И это не наука о ракетах.

Я не ответил.

– Где сейчас Лиля Хос? – спросил он.

– Вы не знаете?

– Откуда мне знать?

– Я думаю, что вы схватили ее, когда она выписывалась из отеля. Перед тем, как стали стрелять в меня дротиками.

Он никак не отреагировал на мои слова.

– Вы побывали у нее в номере в тот же день, до меня, и устроили там обыск. Значит, вы за ней следили.

Он снова промолчал.

– Получается, вы с ней разминулись, и она сумела от вас ускользнуть. Замечательно. Вы, парни, отличный пример для всех нас. Иностранка каким-то странным образом связана с Пентагоном, и вы ее упустили?

– Да, мы потерпели неудачу, – не стал спорить он.

Он казался немного смущенным, но я решил, что тут он не прав. Не так уж сложно незаметно покинуть отель, когда за тобой ведется слежка. Все до смешного просто – не нужно уходить сразу. Достаточно немного задержаться. Отсылаешь свои вещи вниз на служебном лифте с посыльным, агенты толпятся в вестибюле, ты останавливаешь пассажирский лифт на другом этаже и где-то прячешься в течение двух часов, пока агентам не надоедает ожидание, после чего спокойно выходишь из отеля. Для таких вещей нужны крепкие нервы, но задача становится совсем легкой, если ты заранее снимаешь еще один номер под другим именем, что Лиля Хос наверняка сделала – во всяком случае, для Леонида.