– Это ведь не мы перевезли ее через границу, – сказала я. – И ты прекрасно знаешь, что если мы привезем ее обратно, нас отдадут на милость французского суда и, возможно, свяжут руки на очень долгое время. А я все же хочу узнать, чего стоит эта вещь.

Не помню даже, сколько мы ехали, но это время показалось мне вечностью. К рассвету сил вести машину больше не было, и нам пришлось остановиться в первом попавшемся месте, где мы могли отдохнуть инкогнито.

В Италии, в любом месте, где бы ты ни остановился заправиться, хозяева обязательно предложат тебе не только кусок хлеба с кофе или с молоком, но и что-либо посущественнее.

Выпив горячего кофе и проглотив булочку, я сразу же уснула, положив голову на плечо Джереми, и проснулась от его сопения. Его щека покоилась на моей макушке. Теплое золотое солнце уже светило сквозь завесу облаков. Проснувшись, я ненароком разбудила и Джереми.

– Что случилось? – сонно пробормотал он, готовый тут же сорваться с места.

Телефон Джереми зазвонил, и мы оба подскочили на сиденьях.

– Да? – осторожно спросил он, но тут же более спокойным голосом продолжил: – Да, как Денби? – Беззвучно, одними губами, он дал мне знать, что это жена Денби. – Хорошо. Где это? – серьезно спросил он. – Понятно. Поблагодарите его. Надеюсь, завтра он будет чувствовать себя лучше. Всего хорошего.

Джереми повернулся ко мне.

– Денби попросил жену позвонить нам прямо сейчас, чтобы кое-что сообщить. Когда он занимался ремонтом машины, к нему подъехала девушка из деревни и сказала, что когда-то помогала бабушке Пенелопе с домашней работой и была с ней в тот день, когда та умерла. Тогда бабушка Пенелопа дала ей денег купить кое-какие продукты и попросила отправить письмо в мою фирму. Но у девушки заболела бабушка, и она бегала за доктором, поэтому напрочь забыла отправить письмо. Около кухни стояла скамейка, где девушка хранила бумаги и всякую утварь. Там она оставила и письмо. Денби пообещал отдать его нам. Так вот, незадолго до аварии Денби положил его в бардачок моей машины. Посмотри, Пенни, оно адресовано нам обоим.

– Нам обоим? – эхом отозвалась я.

Я открыла бардачок, и там действительно лежало письмо, написанное знакомым почерком бабушки Пенелопы и адресованное Пенелопе Николс и Джереми Лейдли. Я вспомнила нашу с Джереми фотографию в ее письменном столике. Мурашки побежали по спине. Я торопливо распечатала конверт.

Дорогие мои, Пенелопа и Джереми.

Сегодня я пыталась дозвониться до тебя, Джереми, но так и не смогла. Вплоть до сегодняшнего дня у меня получалось наблюдать за тобой, не вмешиваясь в твою жизнь, и я глубоко уважаю желание твоих родителей, но все же мне кажется, что человек имеет право знать, кем он является на самом деле, как сильно любили его обе семьи и каково его полноправное наследство. Надеюсь, Джереми, что ты по-настоящему полюбишь виллу, как любили ее я и твой прадед. Прими это в знак моей любви к нему и к тебе. Имя твоего прадеда Джулио Принсип; и знай, я любила его больше всех на свете. Ты, Джереми, настоящее сокровище, которое он мне оставил; ты вырос и превратился в прекрасного человека, члена нашей семьи, и это для меня большая радость. Надеюсь, ты простишь меня за мою трусость, что не смогла рассказать обо всем тебе лично. Видит Бог, как много раз, глядя на тебя, я собиралась это сделать. Все, что касается твоего отца, ты можешь узнать у мамы.

Пенни, дорогая моя, кому, если не мне, знать, как девушке необходим в жизни начальный капитал и машина, чтобы разъезжать по приемам. Иначе в один прекрасный момент она будет зависеть от милости мужчины, судьбы, истории; такой период был и в моей жизни. Я много думала о том, какие мы, женщины, хрупкие. Иногда судьба может бросать нас из стороны в сторону, а порой и перевернуть весь привычный мир с ног на голову. Пенни, с твоим пытливым умом и добрым сердцем ты прекрасно разберешься с тем, что я еще хочу оставить для тебя. Внутри пассажирской дверцы твоего автомобиля я спрятала картину, которую когда-то подарил мне прадед Джереми. Он дал мне и закладную на мое имя, чтобы при необходимости я могла подтвердить мое законное обладание этим шедевром. Некоторое время я хранила картину в библиотеке, но недавно решила убрать ее обратно. Она наверняка очень ценная, к тому же я заметила, что Ролло положил на нее глаз, а он вряд ли будет хорошо с ней обращаться. Одно время я подумывала, не отдать ли ее в музей, но мне казалось, картина приносит мне удачу, и я очень не хотела расставаться с ней. Понимаешь, когда имеешь что-то очень ценное, то это сокровище приходится прятать, и поэтому так редко видишь его, хотя хочется смотреть на подобные вещи чаще.

Дорогая моя, боюсь времени, отведенного мне, осталось совсем мало. Какой смысл в том, что ты пережила историю, если не можешь вместе с бесценным имуществом поделиться с потомками своей бесценной мудростью? Все, что я могу сказать вам обоим: живите каждым днем и любите все, что он вам приносит. Не позволяйте ни одному дню пройти бесследно, замечайте голубизну неба, пение птиц, лицо любимого человека. Не болтайте лишнее о том, что вам действительно дорого, старайтесь стать тем, кем хотите, и не откладывайте ничего в долгий ящик. Джереми, не будь жестоким, людям свойственно ошибаться, и, если ты не станешь осуждать их, они еще преподнесут тебе сюрпризы. Пенни, на земле еще не придумали книгу более изумительную, чем сама жизнь. Смело иди вперед, относись к людям с добротой, не важно, куда приведет тебя жизнь. Я знаю, что могу полностью доверять вам двоим, и уверена, что вы правильно поступите с тем, что я оставляю в ваших руках.

С любовью бабушка Пенелопа.

Я прочитала письмо вслух, изредка запинаясь. Бабушка писала, как обычно, торопливым почерком, буквы были несколько больше, чем обычно.

К концу письма голос мой дрожал, на глаза навернулись слезы. Джереми тоже выглядел тронутым. Он абсолютно был сбит с толку.

– Что на нее нашло? Что вообще все это значит? – спросил он.

Разумеется, он ничего не понимал. Я сказала:

– Бабушка была очень суеверна. Она не хотела показывать картину до тех пор, пока не возникла в этом необходимость. К тому же она спешила сообщить нам обо всем, пока Ролло все не разузнал. Помнишь, ты говорил, что бабушка пыталась дозвониться до тебя? Теперь знаешь почему.

Я посмотрела на небольшую бумажку, вложенную в письмо.

– Это закладная от 30 июня 1940 года, подписанная Джулио Принсипом в дар Пенелопе Лейдли. Готова поспорить, что именно Джулио в первый раз предложил убрать картину в дверцу машины. Он сам сказал бабушке Пенелопе, что ей или его сыну делать, если вдруг он или его родители умрут. Посмотри, он так хотел, чтобы картина осталась, что даже нацисты не нашли ее.

Джереми смотрел на меня, будто я окончательно сошла с ума.

– О чем ты говоришь? О чем я должен спросить мать? О ее отце или о дедушке Найджеле?

Он взял письмо и закладную и сам начал читать.