— Оно находится в Нортумберленде на территории Сэкстон-Айверли и принадлежит мне. Это очень богатое месторождение.

Себастьян назвал сумму, которая заставила мистера Монтроуза присвистнуть.

— Ого! Ваш доход даже превышает доход Дианы.

— Я женился бы на ней, даже если бы у нее не было ни пенни.

— Значит, вы любите.

Себастьян смог лишь повторить обещание, данное Минерве:

— Я сделаю все, чтобы ей было хорошо.

— Я знаю, как трудно нам, мужчинам, говорить о своих чувствах, но, Себастьян — я буду называть тебя так, ибо нам нет нужды быть излишне официальными, — все в порядке, поскольку вижу, что ты на самом деле любишь мою дочь.

Себастьян почувствовал, что не способен больше ни минуты обманывать этого доброго, любящего человека. Если ему доведется быть тесно связанным с ним, считать его почти своим, отцом, он предпочел бы, чтобы с самого начала между ними были прямые и честные отношения.

— Мне ужасно неприятно признаваться в этом, и лучше бы вам об этом сказала сама Диана, но боюсь, она этого не сделает. Она ждет ребенка.

Монтроуз не стал обижать дочь вопросом, Себастьян ли отец ребенка.

— Понятно, — сказал он, сморщив губы и потерев виски. — Эта новость не слишком весела для отцовского сердца, но раз вы вот-вот поженитесь, мне не остается ничего, кроме, как с радостью ожидать появления моего первого внука.

— Благодарю вас, сэр.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — хмыкнул он. — Теперь я понимаю, почему Диана все время капризничает. Я сочувствую тебе, мой мальчик. Я прошел через это не один раз. Я могу сказать, что женитьба была твоим выбором?

— Во всяком случае, не ее, — с грустью выдавил Себастьян. — Она хотела выйти замуж за Блейкни, а я разрушил ее намерение.

— Блейкни? О нет! Конечно, она еще девочкой увлеклась им, но он ей совершенно не подходит, Он слишком инфантильный.

— Он на два месяца старше меня.

— Возраст тут ни при чем. Блейкни до сих пор еще мальчик, а Диане нужен мужчина. Ты, мой мальчик, — мужчина.

— Не хочу слышать о докторе Денмэне.

— Не расстраивайтесь. Доктор Денмэн говорит, что это вредит беременным женщинам.

Диана стиснула зубы и приготовилась топнуть ногой. Все остальные члены семьи, включая Генри, который удивил всех поздним вечером, приехав из Эдинбурга, уже закончили завтрак и вышли из столовой.

— Сколько раз я могу вам повторять, Себастьян, что я не выношу такую еду.

— Это потому, — терпеливо ответил он, — что эти блюда из мяса. — Он показал на стопку тарелок, стоявшую на буфете. — Доктор Денмэн говорит, что беременные женщины часто едят овощи и фрукты, когда остальное им противопоказано.

Диана почувствовала даже уважение к доктору, несмотря на то что ее возмущало выражение «беременные женщины», как будто она могла быть кобылой или коровой.

— Я не собираюсь есть на завтрак овощи, — сказала она немного спокойнее.

— А как насчет фруктов?

— Пожалуй, съела бы немного винограда. Я люблю виноград.

— А я его терпеть не могу.

— Глупости. Нет людей, которые не любят виноград. Но дело не в этом. Мы его не получим, пока кто-нибудь не совершит налет на оранжереи Мэндевилла.

Себастьян позвонил, чтобы пришла служанка. Та выглядела неуверенно, когда он спросил, какие фрукты есть на кухне.

— Может, у кухарки есть тушеные сливы.

У Дианы свело живот.

— Нет, спасибо. Я съем апельсин. — Это прозвучало очень аппетитно. — Они еще не закончились?

Когда принесли апельсин, Себастьян сам очистил его, причем сделал эго очень искусно.

— Ну вот. Апельсин съеден, и вы можете вернуться к прежним привычкам. Можно немного прокатиться верхом с нашими охотниками, но медленным шагом. Никаких скачек.

— Мама подумает, что мы трусим.

— Я не могу жить в зависимости от того, кто что обо мне думает. И вам не следует.

— Я имела в виду вас. Мне все равно, что думает мама.

— Так я и подумал. — Его тон был более сухим, чем обычно. — И если вас не волнует, что вас могут назвать трусихой, то нет причин, по которой мы не могли бы прогуляться.

Через полчаса Себастьян помог Диане сесть на лошадь, и они присоединились к охотникам, собравшимся перед домом. Несмотря на раздражение против доктора Денмэна, Диана должна была признать, что ценит заботу Себастьяна.

Он хорошо выглядел на лошади. На самом деле для нее он почти везде выглядел хорошо. Она все еще болезненно переживала события, которые привели их к вынужденному браку, но перед ней уже замаячила возможность простить его, оставить все позади и достичь взаимного компромисса.

Когда ее перестанет тошнить, возможно, она пустит его к себе в постель. Диана с трудом переносила воздержание. Она бросила быстрый взгляд в сторону, на его бедра, прижатые к бокам жеребца, и почувствовала, как внутри у нее завибрировало.

Может, это не будет тянуться слишком долго?

На свадебном обеде мистер Монтроуз произнес тост за новобрачных.

— Во второй раз я вынужден отдавать свою дочь, — сказал он с подозрительно сияющими глазами. — Я никогда не забуду тот день, когда родилась моя маленькая богиня. — Он полез за носовым платком, достал его и трубно высморкался. — Я всегда скучаю, когда ее нет рядом, но не смог бы отказать человеку, который ей ближе меня. Однако надеюсь, вы часто будете навещать нас.

Диана, казалось, готова была тоже вот-вот расплакаться. Себастьян взял ее руку и слегка сжал.

— Конечно, — сказал он. — Но с одним условием. — При этих словах раздался хор протестующих голосов. — Вы должны обещать, что больше не будете взвешивать Диану.

— Спасибо, — сказала Диана, а Минерва радостно вскрикнула.

— Объявляю новое правило, — капитулировал отец. — Отныне замужним женщинам не надо будет взвешиваться, если только они сами не пожелают. Это правило я всегда применял к миссис Монтроуз. — Он потянулся бокалом к жене и с огромной любовью посмотрел на нее. Затем повернулся к Минерве: — А вам, мисс, после обеда быть в холле.

— Вот и стимул скорее выйти замуж, Мин, — сказала Диана.

— Минерву замуж! — язвительно заметил Стивен. — Да кто ее возьмет?

— Я тоже рад, что Себастьян стал членом нашей семьи. — Генри Монтроуз был почти великаном одновременно высоким и плотным. Благодаря острому уму и отличному чувству юмора он казался старше своих двадцати четырех лет. — Желаю вам долгих и счастливых лет и обещаю, если сестра будет с вами несчастна, живьем анатомировать вас.

Себастьян не был уверен, что это всего лишь шутка.