Белинда пришла к выводу, что это все же лучше, чем ничего. Тем не менее для нее оказалось огромным разочарованием, что своими новыми, усовершенствованными письмами с просьбой дать интервью, с вложенной фотографией, она смогла добиться положительного ответа только от одного человека.

— Брайан Стоун из группы «Каменный опыт»? — с отвращением воскликнула Белинда, когда Таркин сообщил ей это известие. — Это старое пугало шестидесятых годов? Я полагала, он давно помер.

— Вовсе нет, — заверил ее Таркин.

— По крайней мере выглядит он как покойник.

Белинда придирчиво рассмотрела свежую газетную вырезку с фотографией мужчины со сморщенным, как чернослив, лицом, в изъеденном молью жилете и обтягивающих кожаных брюках, обнимающего девицу, на которой под прозрачным платьицем была лишь тончайшая полоска трусиков.

— Брайан Стоун — живая легенда рок-н-ролла, — задыхаясь от волнения, сказал Таркин. — Его последний альбом «Шары в лузу» стал платиновым по обе стороны Атлантики…

Белинда снова задумчиво посмотрела на фотографию. Пусть Стоун похож на престарелого хорька, но у него определенно где-нибудь отложены на черный день два-три миллиона. Возможно, игра стоит свеч, вот только ей надо будет научиться сдерживать рвотные позывы.

— Диктуй адрес, — бросила она Таркину.

Вот каким образом для Белинды «Каменный опыт» начался с ожидания в гостиной, застеленной бескрайним голубым ковром с вытканными золотом инициалами рок-звезды. Именно здесь оставил ее дворецкий Стоуна, объявив величественным голосом, что «сэр задерживается, так как решил, что ему нужно увеличить свою прическу». Откуда-то с верхних этажей особняка доносилось слабое ворчание, напоминающее шум промышленного вентилятора.

Чтобы не терять времени даром, Белинда принялась составлять заметки об убранстве гостиной. Все окна были забраны свинцовыми переплетами — казалось, что на них натянуты рыболовные сети с огромными ромбовидными ячейками. «Жажда восточной роскоши, — в негодовании вывела Белинда, — не дотянувшая до цели пару тысяч миль и приземлившаяся неподалеку от Феликстоу». Что еще можно сказать о тяжелых белых шторах на окнах, мягких диванах с шитыми золотом подушками, бронзовых подносах с тонконосыми кувшинчиками, гроздьями винограда из оникса и, самое главное, о модели яхты в стеклянном ящике, оборудованной всеми удобствами, включая ванну-джакузи, с выведенным на корме названием «Даешь сиськи»? С другой стороны… Белинда перестала писать. Скорее всего, Стоун воспримет честное описание обстановки своей гостиной как личную обиду. А ей это не нужно. К тому же, когда она станет хозяйкой этого очень милого — несмотря на некоторые недостатки внутреннего убранства — особняка в Челси, можно будет произвести в нем любые перемены.

От нечего делать Белинда прошлась до обеденного зала. Здесь господствовал псевдо-Тюдор. Длинный стол был накрыт для банкета. Места для гостей обозначались стопками тарелок, увенчанными сложенной в митру салфеткой и окруженными толпой массивной хрустальной посуды. Место по обе стороны от тарелок по крайней мере на фут было занято серебряными столовыми приборами, в число которых входили ножницы для обрезания винограда. Каждый предмет был украшен пышной монограммой «БС».

— Привет, крошка.

Внезапно у нее за спиной прозвучал хриплый, скрежещущий голос, говоривший с акцентом, напоминавшим нечто среднее между лондонским кокни и протяжным бульканьем Новой Англии. Обернувшись, Белинда увидела в дверях тощего мужчину в не по размеру маленьком шелковом японском халате, распахнутом и открывающем грудь, увешанную цепями и медальонами. Она отметила, что парикмахер постарался на славу. По крайней мере он отнесся к своему делу очень старательно. Черные иглоподобные пряди, вздымавшиеся над сморщенным, пожелтевшим лицом листьями кокосовой пальмы, вдвое увеличивали высоту головы и ниспадали на красный шелк халата почти до локтей.

— А ты не похожа на свою фотографию, — продолжал Брайан Стоун на своем странном гибриде английского и американского просторечия. — Выглядишь гораздо старше.

Белинда с трудом обуздала гнев. Каков наглец! В конце концов, Стоун сам трудился изо всех сил, чтобы остановить ход времени. Вблизи его лицо из-за бесчисленных подтяжек казалось азиатским.

Тем не менее Белинда натянула на лицо обворожительную улыбку. Она пришла сюда не для того, чтобы искать недостатки. Ей нужно найти богатого мужа. Белинда сдвинула локти, выпячивая грудь вперед.

— Проходи, садись, — протянул Стоун, приглашая ее в гостиную. — Яхта нравится? — спросил он, проходя мимо «Сисек». — Красотища, правда? Стоила мне жутких денег. Музыкальный центр, тренажерный зал, кинотеатр и все что надо. Десять спален. Три бассейна. Вот только никак не могу вспомнить, в каком порту оставил это чертово корыто.

У Белинды глаза на лоб вылезли. Это шутка? Наверное. Яхту нельзя потерять. Особенно такую большую. Про себя Белинда подумала, что «Сиськи» больше всего напоминают огромную навороченную кроссовку. Но вряд ли стоит делиться своим мнением со Стоуном. Она попыталась подобрать какое-нибудь остроумное замечание.

— Кажется, Тед Хит, — сказала Белинда, — как-то заметил, что плавать на яхте — это все равно что стоять под душем, разрывая пятифунтовые банкноты.

Стоун довольно оскалился.

— Скорее, стофунтовые. Но кто такой этот Тед Хит, черт возьми?

Белинда удивленно уставилась на него.

— Но вы же должны его помнить, — выдавила она. — В шестидесятых он был премьер-министром…

Она осеклась, внезапно охваченная сомнением. А может быть, в семидесятых? Или в пятидесятых?

Стоун пожал плечами:

— Крошка, я ни черта не помню о шестидесятых. Как говорится, если помнишь шестидесятые…

— Знаю, — с пониманием дела усмехнулась Белинда. — Но все так говорят.

— Да, однако в моем случае это истинная правда. Для меня прошлое — одно большое расплывчатое пятно. Память совсем дырявая. Как ты думаешь, почему у меня повсюду мои чертовы инициалы? В противном случае я бы забыл, кто я такой. Правильно я говорю… э… как вас там? — Стоун повернулся за помощью к дворецкому, бесшумно появившемуся на ковре с монограммой.

— Бенсон, сэр, — подсказал тот.

Его терпеливый вид свидетельствовал о том, что ему приходится делать это несколько раз на день.

— Я ведь все забываю, не так ли… э… Бенсон?

— Да, сэр.

— Поэтому я везде написал свое имя, — добавил Стоун. — Даже на дне бассейна. Можешь выглянуть на улицу.

Белинда послушно подошла к окну. Перед домом расстилалась идеально ухоженная лужайка, посреди которой был устроен плавательный бассейн. На голубом мозаичном дне желтым были выведены две неизменные буквы, но внимание Белинды привлекло не это. Бассейн, длинный, прямой и заканчивающийся круглым расширением, имел форму полового члена. Для полноты сходства на самом краю расширения пенилась джакузи.