– Это наша яма!

– Ага, – подтвердил Вальдо Симпсон. – Это я ее обнаружил. В доказательство могу показать счет на ремонт.

Инженер презрительно хмыкнул.

– В отличие от поселка Салли, – высокомерно объявил он, – эта яма уже является муниципальной собственностью. Улицы до самого тротуара принадлежат городу.

– Не выйдет! – крикнул Кригер. – Сначала нужно получить заключение Комитета по охране окружающей среды насчет возможных последствий! Закон такой!

При упоминании о Комитете по охране окружающей среды главный инженер бросил на него взгляд, полный отвращения.

– Посмотрим, – напряженно проговорил он.

Громко захлопнув дверцу грузовика, он уехал, оставив за собой смятение.

На следующее утро Пойнтер вышел полить петунии, которые он только что посадил в выкрашенную белой краской покрышку от тракторного колеса – свою единственную уступку искусству декоративного садоводства, и решил проведать дыру и проверить, не нужно ли чуть сдвинуть козлы. К глубочайшему его изумлению, оказалось, что за ночь яма уменьшилась в размере. Между неровным кратерным краем разбитого асфальта и резким кругом пугающей темноты образовалось кольцо мелкой сухой пыли шириной примерно в дюйм. А когда Пойнтер проверил яму вечером, кольцо уже увеличилось до двух дюймов.

– Провал исчезает! – с надеждой предположил он. – Уходит туда, откуда пришел.

Комитет граждан Милтон-стрит издал коллективный вздох облегчения, а потом бросился проводить индивидуальные ревизии гаражей и чердаков, чтобы воспользоваться последней возможностью провести генеральную уборку. Яма затягивалась быстрее, чем росла. К следующему утру она превратилась в крошечную черную точку.

– Она исчезла! – в восторге вскричала миссис Людвиг, мать Эмили. – Теперь я могу пускать детей на улицу!

– Не совсем, – возразил Пойнтер. Он скормил дыре пару травинок, которые исчезли так же, как это сделали первые ветки, только в уменьшенном масштабе. – Не совсем…

Главный инженер снова посетил Милтон-стрит и через десять минут уехал в горьком разочаровании. Когда его окликнули местные обитатели, чтобы спросить, когда дорожные рабочие приедут, чтобы залатать дыру, он только надвинул на лоб каску и проворчал:

– Когда придет ваша очередь.

Прошло три дня – а дорожные рабочие так и не появились. Билл Пойнтер стоял на четвереньках, выпалывая из газона перед домом особо упрямые сорняки. Гарольд Кригер, который в отношении видов растений, конкурирующих у него на газоне, придерживался позиции «пусть выживает сильнейший», стоял на тротуаре и давал непрошеные советы.

– А жаль, что наша дыра так быстро заполнилась, – горевал Кригер. – У меня так и не дошли руки вычистить подвал. Уж больно она была удобная! Правда, было бы не так приятно, если бы в нее сползли все наши дома. И по крайней мере из нее не полезли живые аллигаторы, как из той, что была во Флориде.

– А ты по-прежнему думаешь, что это был провал?

Пойнтер сделал перерыв и выпрямился, чтобы дать отдых спине.

– Конечно. А что же еще?

– Не знаю. Я просто подумал… – тут Пойнтер замялся, – что, может быть, это была…

Негромкий хлопок с улицы заставил их обоих вздрогнуть. Они обернулись на звук.

Дыра снова вернулась, внезапно став такой же большой, как раньше, – а может, даже чуть больше. Пойнтер не мог бы сказать, насколько далеко под асфальт уходит темный круг.

– Господи! Может, я все-таки смогу выбросить тот старый карточный столик! – радостно воскликнул Кригер, энергично двинувшись к краю тротуара.

Пойнтер поспешно рванулся вперед и поймал Кригера за рукав.

– Подожди…

– А чего ждать? Она же в любую минуту может исчезнуть.

– Я просто подумал…

В круге темноты началось какое-то движение. Узкий поблескивающий бронзой стержень вылетел наружу, как ракета из шахты, прочертил дугу в воздухе и звучно упал на землю в нескольких ярдах от ямы. Пойнтер с Кригером отшатнулись. Пойнтер опознал в снаряде старый торшер Ника Бейнса – последний кусок мусора, который на прошлой неделе затолкали в ужимающуюся дыру.

– …не дверь ли это, – шепотом договорил Пойнтер.

И тут началось извержение вулкана. Машины резко затормозили, создав пробку: дыра за считаные минуты изрыгнула весь мусор, который она глотала в течение многих дней. Детские коляски, сломанные игрушки, черные полиэтиленовые мешки с мусором, которые шрапнелью взрывались, падая на проезжую часть и тротуары – где бы ни пребывало все это в течение последних недель, время там текло с той же скоростью, что и на Милтон-стрит, – и множество других печально узнаваемых предметов. Грязный и обшарпанный диван-кровать на лету разложился, словно собираясь улететь на деревья, наподобие какой-то гигантской летучей мыши, с ужасающим грохотом приземлился на дорогу – земля дрогнула, асфальт растрескался. Фарфоровый унитаз при приземлении взорвался белыми осколками, брызнувшими во все стороны. Две шины взлетели к небу, а потом наперегонки покатились по склону растущей горы. Они докатились до самого угла, где спугнули какой-то «Субару», так что он выкатился на тротуар и врезался в дуб.

Все жители Милтон-стрит выбежали на свои веранды – но осмотрительно остались под крышами, с ужасом наблюдая за тем, как на их глазах растет новая гора.

Наконец извержение закончилось. Побитый детский велосипед выскочил из кратера и загромыхал по склону, закончив путь на грязной осыпи в самом его низу. Потом – три или четыре палки, потом – семифутовая ветка. И тишина.

Пойнтер судорожно вздохнул и осторожно вышел из-под навеса своего парадного крыльца, где укрылись они с Кригером.

Кригер, общительный человек, посещавший церковные службы и воскресный класс по изучению Библии, дрожащим голосом произнес:

– Так последние станут первыми, а первые – последними… Это все?

– Кажется, да, – пробормотал Пойнтер.

Они на цыпочках подошли к холму высотой в пятнадцать-двадцать футов, который сполз с тротуара, похоронив петунии Пойнтера, и изумленно воззрились на него.

Тишину нарушил глухой звук удара. Пойнтер с Кригером отскочили назад: кратер икнул, выплюнув еще один предмет, покатившийся вниз по склону. И еще один. Третий скатился прямо к ногам Пойнтера.

– Черт, вот дерьмо! – вскрикнул Кригер, снова забыв свое христианство. – Что это за дьявольщина? Похоже на электробрюкву.

Пойнтер с опаской поднял странный предмет. Это было совершенно непонятное изделие. На одной его стороне был набор каких-то кнопок – слишком узких для пальцев Пойнтера, но при нажатии они не поддавались. Его неправильная поверхность на секунду вспыхнула радужными разводами, от которых у Пойнтера заболели глаза, а потом с печальным писком предмет померк, став мертвенно-серым.

– По-моему, – тут он судорожно сглотнул и обвел взглядом Комитет граждан Милтон-стрит, которые испуганно столпились вокруг него и тихо ждали его слов, – по-моему, это чей-то еще мусор.