Глава 28

— Ты кого больше хотела бы, мальчика или девочку? — спросила у нее врач, намазывая выступающий живот Кэти гелем, чтобы делать УЗИ.

Кэти лежала на смотровом столе в акушерском офисе в Амарилло, спустив трусики до основания бедер и приготовившись к снятию трехмерной сонограммы, которая определит пол ребенка, а также выявит возможные дефекты дыхания и другие отклонения. После ее первого пренатального осмотра у доктора Томаса она предпочитала консультироваться у акушера за пределами их округа. Стояла середина ноября, и она была на двенадцатой неделе своей беременности.

Кэти вздрогнула. Гель был холодным.

— Это не имеет значения, но по всем признакам это будет девочка, — сказала она.

— Признакам?

Кэти усмехнулась, несмотря на нервозность и полный мочевой пузырь: врач посоветовала ей выпить побольше жидкости, чтобы компьютерная картинка плода была более четкой.

— Это все бабушкины сказки, — с улыбкой произнесла она. — В первые три месяца меня постоянно тошнило. И мне объяснили, что так обычно бывает, когда носишь девочку. К тому же лицо у меня полное и розовое — еще один знак.

Кэти не стала рассказывать врачу о том эксперименте, на проведении которого настояла тетя Мейбл. Она подвесила кольцо на нитке над животом Кэти и объявила, что, если оно будет раскачиваться взад-вперед, у нее будет мальчик, а если по кругу — то девочка. Кольцо закрутилось, словно юла.

Женщина выглядела изумленной.

— Я надеюсь, ты не веришь в то, что, если плод вверху живота, то это девочка. А если внизу — готовься к мальчику. Никто толком не помнит, кто получается в каком случае, но я тебе скажу так: если все эти байки — правда, у тебя будет довольно большая девочка, причем очень красивая, если будет похожа на свою маму. — Она включила находившееся у нее в руке считывающее устройство — прибор, который должен был передать изображение плода на стоящий у нее за спиной компьютер. — Готова? — спросила врач.

— Готова, — ответила Кэти, повернув голову к экрану компьютера, чтобы увидеть первое изображение ее еще не родившегося ребенка.

Врач начала медленно двигать датчиком по животу Кэти, и вскоре на мониторе появилась размытая картинка. Женщина указывала на отдельные участки изображения маленького тельца — камеры сердца, систему кровообращения, отдельные органы.

— Боже мой… — пораженно прошептала Кэти.

— Да уж. Похоже, все твои приметы не сработали, — сказала доктор. — Мои поздравления. У тебя будет мальчик.

Одеваясь, Кэти изумленно смотрела на снимки УЗИ с изображением крошечного человеческого существа, которого она носила в себе. Она рассчитывала, что ее девочка могла бы первые годы своей жизни расти в Керси, потому что по ней не сразу было бы заметно, что она — дочь Трея Дона Холла. Хотя… какая разница? Она со своим ребенком переедет в любой город Техаса, где есть университет и подготовительное медицинское обучение. Но мальчик… Будет ли у него нос ТД на этом маленьком профиле… его лоб… О Господи. Что, если ее сын будет безошибочно узнаваемой копией своего отца?

Теперь она уже была уверена, что Трей не вернется к ней. Их ребенок — сын — не соблазнит его. В ноябре, рассматривая в «Аффилиейтид фудс» журналы по уходу за детьми, на обложке издания «Психология сегодня» Кэти наткнулась на заголовок напечатанного там материала: «Почему отдельные мужчины отказываются от своих детей». Она тут же нашла нужную страницу и прочитала статью, написанную психологом, в которой тот давал объяснение странному отказу Трея от нее. Проведенное специалистами исследование показало, что определенные мужчины, осиротевшие в детстве, не могут вынести, что их партнер делит свою любовь между ними и их отпрыском. Появление ребенка в доме, где такой мужчина пользовался вниманием и признанием своей партнерши безраздельно, весьма вероятно приведет к тому, что он бросит человека, который, с его точки зрения, нарушил и предал доверие их союза.

Далее в статье говорилось, что мужчины с выявленным редким эмоциональным нарушением, которые были брошены родителями в годы своего формирования и которые нашли себе партнеров, любящих их так, как те нуждаются и хотят быть любимыми, особенно предрасположены к разрыву отношений. «Ощущение того, что их безвозвратно оставил человек, в обществе которого они продолжительное время чувствовали себя исключительными и в полной безопасности, напоминает им эмоции, пережитые во времена, когда к ним пришло осознание, что родители их бросили».

Кэти вспомнила, что она видела Трея в присутствии ребенка один-единственный раз, и произошло это в тот день, когда она остановилась у «Аффилиейтид фудс», где он тогда работал. Молодая мама с младенцем на руках подкатила свою тележку к кассе; Трей как раз пробивал чек, и Кэти предложила ей подержать малыша, пока та будет выкладывать покупки на ленту транспортера. Кэти приняла дитя — крошечную новорожденную девочку, запеленатую во все розовое, — так естественно, как будто это был ее ребенок, и улыбнулась Трею.

— Здорово, — сказала она тогда.

Трей никак не отреагировал на ее улыбку и смысл, вложенный в это слово, но она заметила, что он только сжал челюсти и еще сосредоточеннее продолжил свою работу. Она почувствовала себя немного отчужденно, но решила, что он подумал, будто ее внимание к чужому ребенку задерживает очередь. Это случилось в ноябре, и магазин был переполнен посетителями, делавшими покупки к Дню благодарения. Теперь она поняла, что его стиснутые челюсти были первым признаком его отношения к появлению в их жизни ребенка.

Она купила этот журнал и сразу понесла показать его Мейбл.

— Трей знал, что его бросили, когда он переехал жить к вам и вашему мужу? — спросила она.

— О да, моя дорогая, — ответила Мейбл. — Ему тогда исполнилось всего четыре годика, но он был уже достаточно большим, чтобы понять, что отца у него нет, а его мама не вернется за ним. Он был худой, как новорожденный ягненок, одежды практически никакой, у него не было даже зимней куртки, как не было игрушек, какими обычно играют дети. Мы с мужем подкормили его, купили ему отличный гардероб и кучу всяких игрушек, о которых он мог только мечтать. Трей чувствовал себя брошенным и, видимо, был обижен, но, тем не менее, стоял изо дня в день у окна в гостиной в ожидании, когда домой вернется его мама. Я старалась не вспоминать о тех ночах, когда я слышала, как он во сне плачет. Каждый год он надеялся, что мама приедет на Рождество и вспомнит о его дне рождения, но этого так никогда и не произошло. Слава Богу, что в его жизни появился такой друг, как Джон. Это был трудный период, но их дружба закалилась как никогда.

Глубоко задумавшись над материалами статьи, Кэти отнесла это иррациональное отвращение Трея к одной из форм нарциссизма. Это даже помогло ей объяснить его полное неприятие Джона. Делая друг другу уступки, они стали, по сути, братьями. Несмотря на различия в характерах и темпераменте, эти парни составляли единую взаимодополняющую пару, но поведение Трея в последнее время нарушило равновесие — по крайней мере, в его собственных глазах. Он не мог продолжать дружбу, в которой считал себя менее значительной личностью — мужчиной, — чем Джон.