В лицо Базилиусу прилетел гнилой кочан капусты. Послушник обвел свирепым взглядом окна домов.

Того, кто не стремится к спасению, приходится спасать силой.

Базилиус дал знак стоявшему позади него капитану, и его люди обступили карету.

– Где их искать? – спросил капитан.

Послушник показал на покосившийся дом за воротами.

Потом махнул кучеру, чтобы трогал. Солдаты принялись без разбору хватать людей и тащили их к повозкам, стоявшим дальше по переулку. Водруженные на них клети придавали им сходство с передвижными тюрьмами.

Йозефа слышала крики схваченных. Она взглянула на Элизабет. Та открыла люк в подвал и сбросила туда книгу, в которой что-то писала все эти дни. Затем снова выглянула через маленькое окно.

К дому шагали четверо солдат.

* * *

Когда раздались крики, толпа хлынула прочь; люди расталкивали друг друга, упавших затаптывали. Иоганн и Пруссак втиснулись в подворотню.

– Сначала кроткие, как ягнята, а теперь топчут друг друга, – проворчал Пруссак. – Поди пойми этих австрияков!

Но Листу было не до шуток – его мысли занимала Элизабет.

Когда толпа схлынула и раненые стали подниматься, Иоганн и Пруссак поспешили к дому. Они вышли на Шультергассе. Последняя из повозок как раз завернула за угол, слишком быстро, чтобы можно было ее разглядеть.

Они остались одни, переулок словно вымер.

– У меня плохое предчувствие, – Пруссак с тревогой взглянул на Иоганна.

Как по команде они побежали к воротам, ввалились во двор и остановились как вкопанные. Дверь в дом была распахнута настежь.

Нетрудно было понять, что это значило.

Друзья вбежали в дом. Мебель была опрокинута, люк под лестницей стоял открытый. Пруссак заглянул в подвал.

– Там никого.

– Может, им удалось сбежать… – Иоганн и сам в это не верил.

– Солдаты, скорее всего, схватили их, чтобы выманить нас.

– Зачем же они переловили половину улицы?

– Чтобы уж наверняка.

Листу стало нечем дышать. Он вышел во двор. Пруссак медленно последовал за ним.

Бессильная ярость охватила Иоганна, мысли не укладывались в голове. Пруссак опустился на скамейку перед домом, вид у него был подавленный.

Лист схватил ведро у колодца и с ревом запустил им в курятник. Ведро разбилось об угол, и послышался испуганный возглас. Иоганн бросился на крик и выволок из курятника полную женщину. Старая карга со второго этажа.

Иоганн схватил ее за волосы, вынул нож и приставил к ее горлу.

– Что здесь произошло? – закричал он. – Где они?

Женщина смотрела на него, парализованная ужасом, и не смогла вымолвить ни слова.

Иоганн надавил кнопку на рукояти, и клинок выскочил на половину своей длины.

– Я заколю тебя как свинью, если не скажешь, где они, – пригрозил он.

– Кто «они»? – сумела выдавить женщина.

– Элизабет и Йозефа, две женщины из этого дома!

– Они всех схватили и увезли. – Женщину била дрожь.

– Солдаты?

– Да, именем церкви.

Лист замер.

– Инквизиция, – сдавленно прошептала женщина. – Забрали всех, кто был во дворе…

– Кроме тебя, – сказал Иоганн.

– Я спряталась. Я не имею к этому отношения, клянусь пресвятой девой Марией!

Лист задвинул клинок обратно в рукоять.

– Убирайся с глаз долгой.

Он выпустил ее. Женщина схватилась за горло и выбежала за ворота.

Иоганн без сил опустился на скамейку рядом с Пруссаком.

– Я был готов заколоть ее.

– Знаю.

Лист привалился к стене, с жадностью втянул воздух.

– И даже ты не остановил бы меня.

– Знаю.

Иоганн поднялся и пристально посмотрел на друга.

– Мы должны разыскать наших женщин. И наказать тех, кто стоит за этим, кто бы это ни был.

Пруссак тоже поднялся.

– Знаю.

Элизабет жалась в углу огороженной ямы, ее трясло. Йозефа обхватила ее руками. Над ними нависал мрачный ребристый свод. Пол был устлан гнилой соломой, и запах стоял невыносимый. Вокруг теснились другие несчастные, которых тоже схватили в квартале.

Воздух был такой промозглый, что изо рта вырывался пар. Но холод не шел ни в какое сравнение с тем ужасом, который пробирал их до костей.

Йозефа прижала Элизабет к себе, но мрачные раздумья не оставляли ее.

Она думала о том, что теперь с ними будет.

Йозефа уже слышала о таких местах, про них шепотом говорили в трактире. Казематы, где честных христиан подвергали нечеловеческим мукам – из зависти, алчности или просто от злости. И все это под прикрытием церкви и во имя Господа.

Она подняла голову. Яма была глубиной в два человеческих роста. Просто чудо, что они ничего не сломали, когда их швырнули сюда. По искаженным болью лицам и жалобным стонам было ясно, что другим арестованным повезло куда меньше.

Йозефа осмотрелась внимательнее. Все случилось так быстро, что она даже не поняла, куда их отвезли. И что связывало их с другими несчастными, также оставалось загадкой. Здесь находились мужчины и женщины самого разного возраста. Казалось, солдаты без разбора хватали всех, кто им попадался.

Она вдруг присмотрелась к одному из арестованных. Одежда на нем была изорвана, но это лицо Йозефа не спутала бы ни с каким другим.

Она толкнула Элизабет. Та проследила за ее взглядом… перед ними сидел граф фон Бинден. Ее охватила злоба. Позабыв о страхе, Элизабет вскочила, метнулась к графу и ударила его по лицу. Потом подоспела Йозефа и оттащила ее.

– Это вы виноваты, что Иоганна… – Элизабет сделала глубокий вдох. – Почему вы нас предали?

Граф болезненно поморщился.

– Меня принудили.

– Вот как? – съязвила Йозефа. – И как же? Пригрозили лишить привилегий?

– Папа, почему эта женщина бьет тебя?

К графу подошла маленькая девочка. Тот посмотрел на нее и погладил по светлым волосам.

Элизабет и Йозефа все поняли. Они смотрели на графа с ненавистью – и состраданием.