18 марта 1938 г. Румыния одобрила аншлюс Австрии, но предостерегала Германию от «прямого нажима» на Чехословакию и вновь заявила, что желает тесных связей с Третьим рейхом. 30 марта в ответ на запрос Франции об отношении к возможности прохода советских войск на помощь Чехословакии румынское руководство заявило, что «в случае конфликта только между Германией и Чехословакией союзные договоры Румынии с Польшей и странами Балканской Антанты обязывают ее остаться нейтральной. Если же Франция вмешается в конфликт, то Румыния, хотя и не обязана, была бы, однако, расположена также вмешаться, но подчинила бы свое вмешательство предварительной договоренности с Польшей. Румыния принципиально отказывается разрешить проход русских войск. Однако если Румыния окажется перед русским ультиматумом, то она никогда не поставит себя в условия, могущие привести ее к конфликту с Францией и Чехословакией».[255] Таким образом, Румыния старалась не упускать ни одной возможности.

Поначалу восточноевропейские страны заявляли, что в случае возникновения войны они окажутся на стороне Чехословакии. Однако уже в апреле 1938 г. стало ясно, что никакого единства на востоке Европы нет. 6 апреля Польша заявила протест Румынии в связи с тем, что через ее воздушное пространство в Чехословакию пролетели закупленные Прагой в СССР самолеты. Со своей стороны, Бухарест заявил протест Чехословакии. Ссылаясь на эти заявления, Франция 25 мая указала СССР, что Польша и Румыния решительно высказываются против пропуска советских войск. В мае румынское руководство оказалось перед выбором. Сближение с Советским Союзом угрожало активизацией социальных движений в стране. Сближение с Германией означало экономическое закабаление и подчинение. Франция не проявляла особой активности, и надежды на ее поддержку становились все более эфемерными. В итоге было решено сделать ставку на Англию, несмотря на то что в Бухаресте уже знали, что Лондон считает Румынию сферой влияния Германии.

Со своей стороны, Германия продолжала приручать Бухарест. 22 апреля Берлин уведомил румынское правительство, что не имеет никаких территориальных претензий на Балканах и готов гарантировать существующие румынские границы. В ответ Бухарест заверил Берлин, что румынская политика не является просоветской. Обострение ситуации вокруг Чехословакии воздействовало на политику всех восточноевропейских стран. 4–5 мая очередная сессия стран Малой Антанты решила, что судетский вопрос — это внутреннее дело Чехословакии и ей не следует рассчитывать на поддержку Югославии и Румынии в случае конфликта с Германией. В мае в ответ на запрос Франции о готовности Румынии пропустить Красную армию на помощь Чехословакии последовало заявление: Бухарест «никогда не допустит этого». В то же время румынский представитель в Лиге Наций обратил внимание Англии и Франции на то, что товарооборот с ними падает, а с Германией растет. Однако никакого внятного ответа от Лондона и Парижа получено так и не было. До сведения Англии и Франции было доведено, что наличие румыно-польского союза и Балканской Антанты делает вопрос о пропуске советских войск на помощь Чехословакии международной проблемой. В целом румынское руководство чутко отслеживало все зигзаги политики умиротворения Германии.

30 мая Румыния уведомила Чехословакию, что никаких заявлений о запрещении пропуска советских войск она делать не будет, но это не означает, что она на это согласится. В ответ Прага заявила, что ссылается на возможную помощь Красной армии лишь для того, чтобы заставить Германию снизить свои требования, поэтому она согласна с румынской позицией. Отмечая активизацию румыно-польских отношений и прогерманский крен Румынии, советская сторона решила напомнить о наличии нерешенного бессарабского вопроса. 15 июня румынской миссии в Москве было указано на неприемлемость для советской стороны употребления в румынских нотах определений «румынская территория» применительно к Бессарабии, которая «таковой территорией никогда нами не признавалась и не признается». Установившееся после подписания Лондонской конвенции «молчаливое соглашение о том, что обе стороны будут избегать дискуссии о Бессарабии как в прессе, так и в официальных выступлениях», предполагает определенный уровень советско-румынской дружбы, в противном же случае не может быть и речи о готовности СССР молча сносить заявления Румынии о принадлежности ей Бессарабии.[256]

18 июня в беседе Литвинова с чехословацким посланником и французским послом в Москве последний заявил, что румынское правительство проявляет в вопросе о разрешении прохода советских войск «крайнюю неуступчивость», которая объясняется Бухарестом отказом СССР признать границу по Днестру. Если Москва пойдет на это признание, то румынское правительство сможет разрешить проход Красной армии на помощь Чехословакии. Понятно, что советское руководство не собиралось идти на подобную уступку, хотя бы в силу того, что никаких гарантий изменения политики Румынии не существовало. Тем временем Румыния стала склоняться к нормализации отношений с Венгрией, которой 29 июня было заявлено, что «в случае, если Германия нападет на Чехословакию с венгерской территории, страны Малой Антанты не будут угрожать Венгрии. В случае участия венгерских войск в военных действиях вместе с немецкими бухарестское и югославское правительства смогут мотивировать свой нейтралитет тем, что нападение на венгерскую территорию, оккупированную немецкой армией, будет, по существу, действием не против Венгрии, а против Германии».[257]

9 июля Румыния вновь подтвердила Франции свою позицию, согласно которой она отклоняет любые предложения по поводу пропуска советских войск: «Никто не может потребовать от Румынии, чтобы она заранее согласилась на пропуск советских войск. Румыния знает, на чьей стороне она будет в случае войны». 26 июля Румыния заявила Польше, что «не пропустит через свою территорию ни одного советского солдата», о чем Варшава сообщила в Берлин. 31 июля 1938 г. страны Балканской Антанты в нарушение Нейского договора решили предоставить Болгарии равные права в вопросах вооружения и одновременно ликвидировать демилитаризованные зоны в греческой и турецкой Фракии. 13 августа Румыния заявила Франции, что «закроет глаза» на пролеты советских самолетов на больших высотах, но пропустить сухопутные войска отказывается. Попытка СССР через Францию надавить на Польшу и Румынию окончилась безрезультатно, так как Париж не требовал от своих союзников пропуска советских войск, а просил их лишь сообщить мнение по этому вопросу. 14 августа Бухарест посоветовал Праге сблизиться с Берлином. 21–23 августа конференция министров иностранных дел Малой Антанты в нарушение Трианонского договора решила признать равные права Венгрии в вопросе вооружений.[258]

2 сентября Литвинов заявил французскому поверенному в делах в Москве, что решение Лиги Наций о признании Чехословакии жертвой агрессии могло бы подтолкнуть Польшу и Румынию к разрешению прохода советских войск. Однако чехословацкий вопрос в Лиге Наций поставлен не был, сама же Чехословакия не обращалась за помощью ни к СССР, ни к Румынии. 8 сентября Бухарест официально опроверг распространившиеся в европейской прессе сообщения о заключении советско-румынского соглашения о пропуске войск и транзите военных грузов из СССР в Чехословакию. В тот же день Румыния заявила Франции, что если Запад получит согласие Польши, Греции, Турции и Югославии на пропуск советских войск, то и Бухарест обсудит этот вопрос. Однако транспортная сеть Закарпатья не слишком развита, поэтому переброска войск сомнительна. В ответ Франция поблагодарила Кароля II за «ценный вклад Румынии в мирную акцию великих держав».[259]