Белла злилась на себя, но продолжала испытывать влечение к нему, невзирая на то, чего он беспечно отвергал все предупреждения. Девушка понимала, что ей пора подумать о собственных чувствах. Он явно обречен, стало быть чем больше она привязывается к нему, тем тяжелее ей станет в августе, когда произойдет трагедия, если, конечно, высшие силы не унесут ее обратно в двадцатый век до его гибели.

Поэтому в дни перед генеральной репетицией и премьерой Белла отвергала все знаки внимания со стороны Жака, решительно отказывалась от свиданий. Красавец тенор смотрел на нее то умоляюще, то обиженно, но девушка избегала его глаз и старалась не оставаться с ним наедине. Она неустанно наблюдала за артистами, пытаясь определить потенциального убийцу.

Через несколько дней после случая с кастетом в театр зашел констебль, чтобы переговорить с Лефевром и директором труппы. Он сообщил, что дружка Ляруа действительно больше нет в городе и что, судя по собранной информации, это трусливый мелкий хулиган, от которого не стоит ожидать серьезной мести.

Новость быстро распространилась среди актеров. Белла сделала вывод, что дружок Ляруа — фигура случайная и настоящего убийцу, до сих пор никак себя не проявившего, следует искать в другом месте.

За тридцать минут до генеральной репетиции Этьен собрал труппу для последней беседы перед важным событием. Собралось больше двадцати певцов, хористов и танцоров. Многие уже были готовы к выступлению — загримированы и одеты, кое-кто в париках. Остальные, занятые ближе к концу представления, были еще в обычной одежде.

Этьен, в черном парадном сюртуке, в белой сорочке и с пышным жабо, прохаживался по сцене перед сидящими в зрительном зале артистами.

— Леди и джентльмены, — торжественно начал он, — считаю своим долгом поблагодарить вас за сотрудничество и за добросовестный труд на протяжении короткого, но весьма плодотворного репетиционного периода. Сегодня мы увидим результат наших неустанных трудов, наше совместное дитя — представление, которое обещает стать самым блистательным из всех виденных публикой Нового Орлеана.

Этьен сделал паузу и насладился одобрительным шумом в зале. Затем поднял руку, призывая к вниманию.

— Думаю, нет нужды Лишний раз подчеркивать всю важность сегодняшней генеральной репетиции, тем более что на ней будут присутствовать почетные люди нашего города и критики из газет.

— — He бойся, Этьен, мы не подведем! — выкрикнул всегда уверенный в себе Жак. Все засмеялись.

— А я и не боюсь, — продолжал директор труппы. — Чего мне бояться с такими ребятами, как вы!

И все же должен напомнить вам: сегодня надо постараться и выложиться до конца.

— Ваше желание — закон! — донесся из зала громкий баритон Андре Дельгадо.

— Замечательно! Прежде чем вы разойдетесь и продолжите подготовку, я вас взбодрю одним важным сообщением. — Этьен горделиво усмехнулся. — Сегодня я получил телеграмму от Джаспера Мейфилда, антрепренера Мориса и Андреа Блумов. Мистер Мейфилд ставит нас в известность, что всемирно известные тенор и сопрано через две недели будут в Новом Орлеане и согласны принять наше предложение выступить на сцене «Сент-Чарлз-опера» с несколькими номерами. Большая честь для нас. И продажа билетов пойдет намного веселее, не так ли, Клод?

Клод, главный кассир, довольно заулыбался и помахал рукой. Остальные захлопали в ладоши и радостно зашумели. Настырный Этьен сумел сделать жителям города большой подарок.

Директор труппы хлопнул в ладоши и объявил:

— Друзья на этом закончим. По местам! Ни пуха ни пера!

По пути за кулисы дорогу Белле загородил словно соткавшийся из воздуха Жак — его внезапное появление напомнило ей давние фокусы привидения. Тем что Жак сейчас смотрел на нее, с мольбой и призывом, как некогда фантом. Девушка вся напряглась. Ей не хотелось выяснять отношения незадолго перед представлением, лучше держаться подальше друг от друга в такой важный день. Одно ее утешало — синяк на его скуле был незаметен.

— Жак, я спешу, мне еще долго одеваться, — прерывающимся голосом сказала Белла. — Нет времени на разговоры…

— Знаю, cherie. — Он нежно взял ее за руку и грустно улыбнулся. — Я хотел лишь пожелать тебе удачи. Волнуешься?

Она отрицательно покачала головой. Слава Богу он не намерен выяснять отношения перед представлением. — Нет, почти не волнуюсь. Самое большое испытание для меня — трио, это не намного страшнее, Жак церемонно поцеловал ей руку.

— Я видел, как ты репетировала вместе с Элен и Тесс, Надо сказать, школьница из тебя получается неотразимая.

— Спасибо. — Улыбнувшись слегка дрожащими губами, девушка осторожно высвободила руку. — Удачи тебе, а мне пора.

Она почти бегом направилась в гримерную. Хорошо, что обошлось без стычки и они с Жаком не взвинтили друг друга перед генеральной репетицией. Однако разочарование в его глазах разрывало сердце. Впрочем, времени на размышления и угрызения совести не оставалось. Они с Элен проворно оделись и загримировались и через несколько минут уже стояли в хоре на сцене за закрытым занавесом. Проходя с Марией на авансцену, Жак искоса взглянул на Беллу.

Она вздохнула. Как жаль, что их отношения с Жаком зашли в тупик. Сегодня он особенно красив, хотя полосатый пиджак, светлые брюки и соломенная шляпа были не тем костюмом, в котором он рисовался ей в ночных мечтах. Вот в вечернем фраке он был неотразим!

Через несколько секунд из оркестровой ямы раздались нестройные звуки настройки, потом пауза — и зазвучала увертюра. Бордовый занавес разошелся в стороны, и Белла увидела почти пустой зрительный зал, ряды роскошных кресел. Большая часть публики сосредоточилась в частных ложах. Там сидели дамы в вечерних туалетах и строго одетые солидные мужчины, в том числе и маститые критики.

По взмаху дирижерской палочки Мария и Жак запели «После бала», Белла испытала укол ревности — вот бы сейчас стоять рядом с Жаком! Она бы спела не хуже!

Представление шло отлично, без сучка и задоринки. Публика реагировала с энтузиазмом. Несколько жестковато звучал голос Терезы Обрегон во время ее дуэта с Андре — они пели «Последнюю летнюю розу». Андре из кожи вон лез, и в его голосе звучала подлинная страсть, а Тереза в его объятиях была как деревянная, в ее пении чувствовалась безучастность, натянутость. Это был, пожалуй, единственный номер, заслуживший лишь вялые аплодисменты. Зато когда Андре исполнял душещипательную «Ее бы лучше пожалеть, чем упрекать», обращаясь к безмолвной Белле, аудитория неистовствовала от восторга. На Белле было вульгарное красное платье все в блестках; на шее красовалось боа из перьев, в руке девушка сжимала живую розу. Белла с удовольствием сыграла свою роль и совсем не боялась. Страх появился, когда настало время выходить вместе с Элен и Тесс в роли школьниц. Впервые она выступала перед публикой как участница трио, а не большого хора. Погас свет, замелькали огоньки «калейдоскопа». Элен сжала руку Беллы и шепнула:

— Удачи, куколка!