Он встал с места. Женщины всполошились. Бренча украшениями, они с криками прыгали взад-вперед. Некоторые плакали от огорчения, что король уходит. Некоторые набросились на меня: «Суиду лебая!» «Лебая» — я уже знал это слово. На языке варири оно означало «лев».

Женщины просили короля не ходить к Атти, обвиняли его в слабоволии. Но он, смеясь, помахал им. Этим жестом он как бы говорил: «Не переживайте, я вас не брошу».

Женщины оказались правы. Он повел меня не в свои покои, а в подземелье, к львице.

— Погодите минуточку, ваше величество! Давайте обсудим…

— Мне очень жаль, Хендерсон-Санчо. Я выслушаю вас внизу.

— Простите, ваше величество, однако вы человек упрямый… Вы знаете, что вам угрожает?

— Черт с ними! Я знаю, что они плетут.

— Они показали мне голову человека, который, по их словам, был таким же, как Атти, в одном из прежних существований.

На галерее нас поджидала Тату.

— Это известный прием — запугивание, — сказал Дафу. — Но мы не пойдем на попятную. Неприятно, ничего не возразишь, но мы выстоим. Они взялись за вас, старина. Поскольку знают, как я привязался к вам.

Король потрепал меня по плечу. Я едва не расплакался от прилива чувств.

— Послушайте, я готов сделать почти все, что вы скажете. Жизнь частенько била меня, но я солдат, ваше величество. Все мои предки были солдатами. Они защищали хлебопашцев и ходили в походы против магометан. Был у меня один предок по материнской линии. Генерал Улисс Грант без него даже не начинал сражения. Спрашивал: «Билли Уотерс здесь?» — «Здесь, сэр!» — «Отлично. Тогда в бой». Есть во мне военная жилка, есть, черт побери! Но от штукенций с львиной подоплекой — я наотрез отказываюсь. И подумайте о своей матушке.

— Неужели вы думаете, что земной шар — это яйцо, которое мы высиживаем? Вначале было дело. Дело превыше всего. Я толкую о научных фактах, а он мне о матушке. Ее тоже запугали. Наверняка. Матушка пережила папашу Гмило на пять лет… Проходите, проходите. Тату закроет за нами дверь.

Я не шелохнулся.

— Ну проходите же. Что я сказал! — крикнул Дафу.

Я переступил через порог. Тату засунула полено в скобы двери. Стало темно. Дафу быстрыми шагами спускался по лестнице. Я последовал за ним. Сквозь решетчатый потолок завиднелся желтоватый свет.

— Что у вас с лицом? На нем какое-то потерянное выражение.

— Король, мне кажется, я потерял самого себя. Говорил же я вам, что я мистик. Нутром беду чую.

— Беду рукой разведу. Я поймаю Гмило. Тогда никто не оспорит мои права. Мои разведчики целыми днями рыскают в джунглях. Доносят, что где-то видели Гмило. Уверяю, скоро он будет в моих руках.

Я выразил надежду, что это произойдет. Тогда не нужно будет беспокоиться об этих душегубах, Бунаме и его прихвостне. Тогда они перестанут досаждать его матушке.

Я вторично упомянул королеву-мать, и Дафу не на шутку рассердился. Первый раз он посмотрел на меня хмуро и пошел вниз. Потрясенный, я последовал за ним.

«Ну и ну, — размышлял я, — этот черный король прямо-таки гений, под стать Паскалю, который двенадцатилетним мальчишкой доказал какую-то теорему Евклида.

Да, но зачем он возится со львами?

Затем, мистер Хендерсон, — ответил я себе, — что вы не понимаете смысл истинной любви, если думаете, что можно полюбить по сознательному выбору. Люди просто любят, и все. Непреодолимая любовь — это закон природы. Он влюбился в свою львицу с первого взгляда. Coup de foudre[19]».

Занятый диалогом с самим собой, я не заметил, как по поросшим травой ступеням спустился вниз.

Мы подошли к логову. Вокруг меня поплыло удушливое облачко страха. Услышав нас, львица зарычала. Дафу посмотрел сквозь решетку.

— Все в порядке, можем войти.

— Вот так, сразу? По-моему, она нервничает. Может, мне лучше подождать здесь?

— Нет, вы тоже должны войти. Неужели вы все еще не поняли, что я действую ради вашего же блага? Не могу представить, кому еще так необходимо знакомство со львами. Опасность для жизни ничтожна. Атти совсем ручная.

— Для вас ручная, а ко мне она еще не привыкла. Как и любой другой, я готов пойти на разумный риск. Но ничего не могу с собой поделать. Я ее боюсь.

Дафу помолчал, а я подумал, что сильно упал в его глазах. Мне стало обидно.

— Вот оно что, — сказал он и задумался. — Припоминаю, как мы говорили о нехватке смелых людей на свете. — Дафу вздохнул, и даже в полутьме я видел его большие красные губы. — Миром правит страх. Он господствует повсюду. От страха люди делаются белее мела. От него раскалывается голова. Способность страха объединять людей уступает только силе самой природы.

— Вами тоже иногда овладевает страх?

— Конечно, — кивнул Дафу. — Как и каждым. Его не видно, но слышно, как радио. На всех частотах и несмотря на помехи. Слышно то громче, то тише.

— И как по-вашему, есть средство избавиться от страха?

— Думаю, что есть. В противном случае надо отбросить мечтания и надежды. Хорошо, я не буду принуждать вас делать то, что делал мой отец Гмило, и что делал отец Гмило, Саффо, и что делаю я и делают все остальные. Если у вас не хватает сил, давайте попрощаемся и пойдем каждый своим путем.

— Подождите, король, не спешите!

Я был огорчен и напуган. Расстаться с ним — что может быть больнее?

— Вы ведь не бросите меня, правда? — проговорил я задыхаясь.

Он понял, как тяжело дастся мне расставание, и тем не менее повторил, что мне лучше уехать. Мы сошлись характерами, он тоже привязался ко мне, рад нашему знакомству и благодарен за услугу, которую я оказал его племени. Тем не менее дружба невозможна, если мы не придем к согласию относительно львов.

— Наша близость, ваше величество, заставляет меня поверить всему, что вы говорите.

— Благодарю вас, Санчо, но мне нужны более близкие отношения. Нужно, чтобы вы понимали меня до конца. Мы должны крепить наше внутреннее сходство взаимной связью со львицей.

— Угроза нашей дружбе невыносима для меня, ваше величество.

Я видел, что Дафу страдает от этой перспективы так же, как и я. Почти так же. Кто может страдать, как я? Страдание всегда со мной, как всегда, над Гэри поднимается дым от металлургических заводов.

Дафу подвел меня к двери, попросил посмотреть на Атти и сказал своим проникновенным тоном:

— Представляю, что чувствует христианин в константинопольском соборе Святой Софии, где я побывал студентом. На него нисходит благодать. Примерно то же испытываю я, когда рядом Атти… Вы спрашиваете, как она может повлиять на вас. Прежде всего научит вас не уклоняться от принятого решения, от дела и так далее. Вы уклончивы, как маньяк. А уклончивость — естественная реакция на неизбежность. Атти всколыхнет ваше сознание, очистит вашу душу, научит вас чувствовать каждую секунду жизни. Далее. Львы — великие экспериментаторы. Они наслаждаются опытом, и не только своим. Как сказал поэт: «Тигры порыва мудрее лошадей поучения». Посмотрите с этой точки зрения на львов. Полюбуйтесь Атти, тем, как она ходит, отдыхает, дышит. Особое внимание обратите на ее дыхательную систему. Она не просто вдыхает воздух — она впитывает его. Посмотрите, какой упругий и мягкий у нее живот (видимая нам нижняя часть ее живота была совершенно белая). А эти желто-коричневые жемчужные глаза. Но чтобы увидеть ее прелести, надо приглядеться… Да, она может многому научить вас.