А мы – мы почти не знали никого, кто не входил в нашу цепочку, но это не мешало нам скорбеть об их гибели. И Лорд… мы так часто не ценим людей, пока они рядом! Мне Лорд всегда казался далеким и отстраненным, словно и не принадлежавшим к человеческой расе. И лишь когда он погиб, на первый план вышли его человеческие качества. В своем немногословии он умел и поддержать, и ободрить, и придержать, приструнить, когда надо было. Он являлся для нас непререкаемым авторитетом, нашим вождем, и пока он присутствует в Проекте, казалось, ничего страшного не может случиться.

И вот его не стало.

* * *

– Куинни, тебе с него не свернуть, лучше б ты шла в кабаре…

Карта прошлого, Справедливость, перевернутое положение. Неприятные уроки, удары судьбы. Прошлое Таро, увы, не такое, каким мы его предполагаем, оно continuos, продолжающееся, оказывающее влияние на настоящее.

Пока мы шли к медлабу, ребята рассказали о своих приключениях. В их пересказе все было как-то обыденно и не страшно, но стоило посмотреть на их бледные лица, на то, как они идут, словно на спину каждому взвалили тяжеленный мешок, и впечатление менялось. Ребята, пусть это и прозвучит банально, едва не померли от страха и, кажется, были напуганы еще сейчас, хотя Призрак, оказавшись рядом со мной, пытался хорохориться, как обычно, но выглядело это не слишком убедительно, в особенности для меня, уж я-то его знала. Он изменился, в том числе и в отношении меня, но я совершенно не тревожилась по этому поводу. Не знаю, почему, но не беспокоилась.

Наличие твари на борту представляло собой загадку, хотя и объясняло мою тревогу. Я раньше чувствовала эту тревогу, ощущала присутствие чего-то страшного рядом с нами, и теперь это «что-то» приобрело облик, но не имя. Мы решили сообщить кураторам об этом существе, когда удастся, а пока рассказать об этом Бракиэлю. Фредди сказал, что встретился с Бракиэлем в парке, где делал вид, что отдыхает на пикнике с друзьями. Джинн был очень расстроен, узнав, будто его маскировка с кураторами не срабатывает.

– Факн’щит, это же фиаско, бро! – выругался он. – Получается, мы чертовски рисковали.

– Почему это? – не понял Призрак (нет, все-таки он не пытался хорохориться, кажется, просто мое общество на него хорошо влияло; порой я чувствовала в нем какое-то напряжение, но он переводил взгляд на меня, и оно его отпускало). – Техника нас все равно не могла зафиксировать.

– …но стоило кому-то из кураторов подключить какое-то устройство некоммутируемой передачи данных – и мы были у них как на ладони! – с досадой сказал Джинн. – А главное, хрен пойми, как с этим бороться, если поотключать все такие точки, паника начнется.

– А ты что, куда-то собрался? – с подозрением спросила Дария. Кстати, Джинн рядом с ней тоже как-то окреп и даже выпрямился, хотя он сутулился даже тогда, когда его вообще ничего не угнетало.

– Я? – Джинн странно посмотрел на нее и отвел глаза. – Да ну… хватит с меня этих приключений, и так едва ноги унес.

– Кажется, дружок, ты мне привираешь, – покачала головой Дария. – Учти – это был последний раз, когда ты пошел куда-то без меня.

– В смысле? – не понял Джинн.

– В прямом, – ответила Дария. – Знаешь, с какого-то момента я поняла – может, нам там и угрожала опасность, но здесь она угрожает нам не меньше. От опасности вообще не убежишь, но я не хочу, чтобы ты один ей подвергался. Я хочу быть рядом с тобой в такие минуты.

– Она права, – тихо сказала Тень. – Фредди, нас с тобой это тоже касается. По-моему, вы, мальчики, как выражается наша Куинни, мужские шовинистические свиньи и по-прежнему считаете нас хрубенькими и слапкими… то есть слабенькими и хрупкими. Конечно, я не умею так валить всех направо и налево, как ты, мой милый, но я могу сделать тебя невидимым.

– Да мне-то вообще ничего не угрожало, – пожал плечами Фредди. – Это ребята рисковали…

– Вот именно, – сказала я. – Между прочим, cara mio, будь я с тобой, могла бы прикрыть вас щитом от этого…

– Много бы тот щит помог, – окрысился Призрак. – Che cazza, оно не стреляло! Оно жрало наши души, не знаю как, но это факт, pacco di merde! И если бы вы все были там, то только перепугались бы до усрачки. Я, знаете, не какой-то scoppare vigilacco[27], и то меня переклинило так, что чудом штаны не намочил.

– Это ты-то? – фыркнул Джинн. – Тот, кто сначала высадил в тварь все патроны, а потом с кулаками на нее полез?!

– Да я бы ее вообще задушил, per madre di putana, если бы знал, за что хватать, – со злостью буркнул Призрак. – Беда в том, что для нее наши пули – как слону из рогатки… Кстати, Джинн, ты ведь тоже крут, да и досталось тебе больше, чем мне.

Тень деликатно кашлянула в кулак. Дария на нее шикнула:

– Тихо! Мужики меряются, кхм, мужественностью. Не стоит мешать этому священному ритуалу!

Джинн с Призраком замолкли и покраснели. Мы тем временем дошли до медлаба. По дороге нас удивляло полное отсутствие других участников Проекта. Конечно, мы не ожидали, что ребята из других цепочек будут носиться с воплями «мы все умрем, где здесь спасательные шлюпки?!», но хоть какая-то активность должна была происходить! Однако, кроме деловитых андроидов, мы не встретили ни единой души. Странно…

Вход в медлаб оказался свободен, внутри тоже не было никого… поправка – никого постороннего. Зато присутствовал кое-кто, при виде которого, точнее, которой, у меня на глаза навернулись слезы радости. Льдинка сидела в позе лотоса на кушетке и рассматривала свои ладони. Когда мы вошли, она обернулась к нам и улыбнулась непривычно-робкой улыбкой. Ее движения были неуверенны, но, думаю, это последствия комы.

– Ребята, – сказала она. – Я вас помню. Слава богу, я хоть что-то помню. Где я? Что это за место?

Мы бросились к ней, хотели обнять, но она отстранилась:

– Погодите, не трогайте меня. У меня что-то не так с руками, я не могу понять, что именно.

Льдинка тем временем взяла левой рукой из небольшой вазы, стоящей на подкатном столе у столика, цветок или, если быть точным, то, что осталось от цветка. Эти цветы принес Бракиэль примерно неделю назад, и их, как ни странно, так и не убрали. Интересно, почему? Во всяком случае, сейчас от прекрасной розы остался только почерневший, то ли иссохший, то ли сгнивший стебель с какими-то жалкими ошметками листьев и лепестков.

Осторожно, чтобы не сломать хрупкий стебелек, Льдинка перехватила его правой рукой и закрыла глаза. И тут, прямо на наших глазах, цветок стал наливаться естественной зеленью. Вместо полуосыпавшегося венчика возник молодой зеленый бутон, наливающийся силой, увеличивающийся в размерах, приближающийся к тому, чтобы раскрыться…

Когда вместо высохшего стебелька в руках Льдинки оказалась полная сил роза, она открыла глаза и сказала:

– Я ведь так раньше не могла, правда? Но и это еще не все…