В Стоюту отправили на трех телегах звенья громадной цепи, которая перекрыла для кораблей реку. Теперь каждую прибывающую ладью осматривали на воде и на берегу. Торговые флотилии пропускали по одному судну. Вход драккарам в Волхов был запрещен.

Гонец из Стоюты прискакал в Ладогу на рассвете. Тяжело дыша, спрыгнул с загнанного коня. Выдохнул:

– Воевода шлет вести. Для князя.

Ратибор Стоянович уже выходил из гридницы, сна ни в одном глазу. Приказал коня, перед тем как к поилке вести, поводить по двору, чтобы остыл. Кивнул гонцу и с трудом выбравшемуся из постели жаркой Огнеяры Ратмиру: «Пойдем».

С тех пор как Хравн уехал управлять Стоютой, князь обсуждал важные дела только с Ратмиром. Садились за стол прямо у статуи Руевита. Каждый раз перед советом Ратибор кланялся и шептал молитву своему покровителю.

– Сигнальных костров я не видел. Нападения, значит, нет, – Ратибор навис над столом, уперев в широкие доски крепкие руки. – Что за спешка?

– Посол прибыл. От Гарма Секиры, – худой, жилистый парень с трудом переводил дух. – Воевода приехать просит.

– Много людей с послом? – сдвинул брови князь.

– Не. Он только.

– Что, один приехал? – удивился Ратибор.

– Из-за моря, говорит, один. Здесь, в Гардарике, лодку нанял с ижорцами. Подарок князю, говорит, тяжелый. Одному не утащить.

– Подарок, ишь ты… – Князь взялся пальцами за длинные усы. – Сам его видел?

– Сундук богатый привез. Весь золотом переливается. – Серые глаза вестового мечтательно расширились. – На крышке и стенках камни разноцветные. Рубины, гранаты и еще такие прозрачные, искрятся… Глаз не оторвать!

– А в сундуке что?

– Никто, кроме посла, не знает. Замок висит. Посол говорит, как ты приедешь, тогда и откроет.

– С таким богатством – и один добрался. Подозрительно. – Князь хмуро крутил ус. – Ладно. Посмотрим, что за гусь.

Он взглянул на Ратомира:

– Седлай коней.

Хозяин Ладоги стащил с запястья серебряный браслет и протянул гонцу:

– Держи. Хорошая работа.

– Ратибор Стоянович…

– Все, отдыхай! – Князь небрежным жестом отпустил вестового, – а нам ехать пора.

По древним законам гостеприимства, на время ожидания приезда князя послу отвели лучшие покои крепости – воевода Хравн отдал свои. Здесь, как и в доме Ратибора, презирали удобства и роскошь. Посланцу Конунга Полуночи пришлось довольствоваться жесткой лежанкой из волчьих шкур и солониной с кислой брагой.

Подарок князю посол велел отнести в погреб. Хотел прогуляться по окрестностям, но одноглазый воевода пожал плечами: не велено. Посол сидел в холодных покоях Хравна и, поглаживая заплетенную в толстую косу черную бороду, смотрел на приставленных к нему людей воеводы, якобы в помощь. Дюжие, вооруженные до зубов усатые «помощники» подпирали головами потолок и не спускали с него глаз.

Посол глядел на них, не пряча усмешки на губах, перечеркнутых давним белым шрамом от секиры. Никто еще не знает, чем кончится встреча с хозяином Ладоги. Никто, кроме него.

Прибывший вскоре Ратибор Стоянович не стал тратить время на отдых с дороги. Спрыгнув с коня, он быстрым шагом отправился в гридницу, где на втором ярусе ждал посол. Дозорные на стенах и стража у дверей с жадным любопытством провожали его взглядами.

– Ярл Бранд, хозяин вольной Бирки, – сказал князь, остановившись на пороге и глядя на поднявшегося навстречу посла. – Ты теперь на побегушках у нового хозяина?

Черные глаза гостя, почти спрятавшиеся под кустистыми бровями, усмехнулись.

– Неверное начало разговора для того, чья жизнь висит на волоске, Реттибур.

– Присаживайся, бывший ярл, – Ратибор сел за стол напротив Бранда, жестом приказав Ратмиру, Хравну и страже оставаться у двери. – Какие вести шлет мне твой господин?

Бранд откинулся на высокую спинку, жалобно застонавшую под весом могучего тела, и сплел узловатые пальцы на объемном животе.

– Хозяин полуночных земель послал тебе подарок, – посол, не мигая, смотрел князю в глаза, – вели своим людям послать за ним.

Ратибор кивнул двоим охранникам, те молча скрылись за дверью.

– Давно ли ты служишь чужаку, бывший ярл Бранд? – прищурился князь, сложив руки на груди. – Чем он тебя взял? Испугал? Купил? Соблазнил?

– Мы знаем друг друга давно, Реттибур. Ты храбрый воин, и лгать тебе великое бесчестье, – неожиданно серьезно сказал Бранд. – Да и случалось так, что помогали друг другу, как верные товарищи. Отвечу прямо.

Он подался вперед, через столешницу, и спутники князя положили руки на мечи. Бранд увидел это и чуть поморщился.

– Когда Гарм Секира придет в Ладогу, паруса драккаров заслонят горизонт. А по палубам его кораблей можно будет дойти до севера посуху. Склонись перед неизбежным. Откажись от своих земель. Признай власть Конунга Полуночи, как это сделал я. Тебе не выстоять против тех, кто помогает ему. У тебя нет такой армии. Нет стольких людей. Ты не знаешь, какой великой силе ты собрался противостоять.

– Возможно, – сказал князь, – но я знаю другое. Лучше умереть стоя, чем жить, ползая на коленях. А вот ты, бывший ярл, похоже, это забыл.

– Я всегда просил у богов умения различать, что мне по силам, а что нет.

– В следующий раз попроси у них горшок храбрости.

– За Гармом идет тьма людей. А за ними следует еще одна тьма… Спасения от которой нет! – сказал Бранд.

В комнате словно сгустился мрак, качнулись языки свечей, по стенам метнулись тени. Ратибор Стоянович рассмеялся, через мгновение его смех подхватил Ратмир, и даже вечно хмурый Хравн показал большие желтоватые зубы в кривой ухмылке.

Снова посветлело. Теперь над столом склонился хозяин Ладоги.

– И еще скажи мне, – процедил он, сверля глазами гостя, – свою тень ты отдал хозяину вместе с гордостью?

Ратмир увидел, что посол и вправду будто бы не отбрасывал тени. Бранд открыл рот, чтобы ответить, но в это время дверь распахнулась. На пороге показались дружинники, тащившие большой золотой сундук. Бесценное литье изображало узоры из слившихся в борьбе причудливых зверей. Драгоценные камни на крышке блеснули, разноцветно отражая язычки свечей.

Ярл Бранд встал, снимая с пояса большой позолоченный ключ. Ратибор Стоянович тоже не спеша поднялся со своего места.

– Конунг Полуночи шлет свои дары, – сказал посол и открыл тяжелую крышку.

В сундуке, набитом колотым льдом, лежали человеческие отрубленные головы. В мертвых чертах лица Ратмир узнал Горыню, Волоху, Пирюту и других гридней, посланных на разведку за море. Мертвые глаза медленно открылись. Выцветшие зрачки тяжело задвигались, зашевелились синие губы. Из открывшихся ртов раздался невыносимый, разрывающий ушные перепонки визг.