- Как можно, товарищ лейтенант, - Балчу стал объясняться, а дембель пошел и рухнул рядом с костром, отобрав у ближайшего фляжку с водой. - Бабушка старенькая сама отдала.

- А крючки, лески?

- Только в одном доме нормальная бабуля. В остальных ничего не дали, я даже вещмешок предлагал, кепку, никто ничего не хочет брать. - Он расстегнул китель и вытащил из-за пазухи полиэтиленовый пакетик. В нем лежало четыре полных рыболовных комплекта.

- А это откуда?

Балчу развел руки в стороны.

- Не хотят помогать солдатам, ничего не дают. Даже за ваши тридцать рублей. То крючков нету, то мужа дома нету.

- А это откуда?!

- Товарищ лейтенант, нам ничего не дали. Только бабушка сеть старую, драную презентовала. Но вы же сказали принести крючки, поплавки…

- Украли!

- Почему украли? Люди оставили неосмотрительно в опрометчивом месте. Деревенские тоже могли друг у друга спереть. Что такого? Мы же попали в очень суровые условия. Автолавка приедет, и купят себе еще. Что они там стоят? Три копейки.

Мудрецкий тяжело вздохнул.

- Так, Балчу, назначаешься главным рыболовом. Возьмешь с собой еще трех солдат, коли здесь четыре комплекта, и завтра обратно на речку. Только не туда, где мы были сегодня. Спуститесь по течению ниже. Чтобы не светиться. Пустыми приходить не надо. Еще двое. Рядовой Забейко вместе с Рустамом Алиевым - вы вдвоем пойдете сеть ставить. Человек пять на раков. Остальные грибники. И еще, в конце концов, Баба Варя - Бабочкин!

- Я!

- С коровой разобрался?

- Пока нет.

- Если завтра до утра не удастся, давайте зарежем, - не унимался голодный хохол.

День давно пошел на вечер, а маленький Бабочкин ходил вокруг да около коровы, которую окрестил, глядя на заходящее солнце, Зорькой. Что только Баба Варя не предпринимал! Вначале он накрутил на голову свою собственную майку и, оставшись полуголым, не обращая внимания на насевших на него комаров, пошел к корове. Зорька замычала, попятилась назад, наклонив башку и выставив небольшие рожки.

Не успокоившись, он попросил у Резинкина чисто-белую майку, потому как его была подсинена. И снова на переговоры. Скоро солнце сядет за деревья. Цвета померкнут, тогда она вообще никого к себе не подпустит, несмотря на сиськи, полные молока. Под утро будет реветь от боли, но не дастся.

С белой майкой тоже провал. Огорченный безуспешными попытками подсесть к корове, Бабочкин пошел к костерку перевести дух. Его отступление было встречено с сочувствием, так как все, кто был на поляне, видели его старания. Обхватив голову руками, он пробормотал, глядя на огонь:

- Зорька, Зорька, какая же ты сука.

Казарян смахнул с носа комара и зевнул.

- Может, тебе ее трахнуть? Тогда даст.

Никто не смеялся. На Бабочкина смотрели все с надеждой. Ведь если он подойдет к корове, они еще на ночь молочка попьют. А кому молочка не хочется, всем хочется. Не унимались и те, кто жаждал не только молока, но и говядины. Суперплан голодного Забейко, благодаря которому взвод и обзавелся животиной, был коварен: он предлагал вначале сдоить молоко, потом зарезать рогатую и нажраться.

В задумчивости Бабочкин сжевал спекшуюся сыроежку и маленький кусочек хлебца. Идея, пришедшая скотнику в голову, не относилась к разряду приличных. Но сейчас ли говорить о таких мелочах, когда жрать хочется. Вдохнув, выдохнув, он надел кепку, застегнул все пуговицы, поправил ремень и направился к Мудрецкому, колдующему над картой.

- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

- Да.

- Товарищ лейтенант, а на вас трусы есть?

Мудрецкий вскочил, красный, со своего места.

- Рядовой, что такое?!

Баба Варя попятился.

- Товарищ лейтенант, вы не сердитесь. Вот на вас трусы армейские или семейные? У нас на всех трусы черные. Может, у вас цвет подходящий, - он показал в сторону коровы.

Лейтенант понял. Расстегнул штаны и засветил нижнее белье. Желтые в красный цветочек.

- Здорово! - воскликнул Баба Варя. - Подойдет!

Мимо проходил ефрейтор Петрушевский и не удержался:

- Чего, девчонки, нижним бельем меняетесь?

- Разговоры! - Лейтенант снял с себя штаны, а затем и трусы. Счастливый Баба Варя пошел к скотине, на ходу натягивая на голову лейтенантскую принадлежность. Может быть, это то, что надо.

Увидев чудо, приближающееся к ней, Зорька замычала и взбрыкнула. Пришлось отступить.

Мудрецкий ощущал себя идиотом, стоя с голым задом посреди поляны и отмахиваясь штанами от кровососов. Эксперимент провалился. С треском.

И тут он посмотрел в сторону сидящего на рации и успевшего отзвониться в часть майора.

Бабочкин тоже посмотрел на начальника штаба. Тот, в свою очередь, пялился на них. Операцию с трусами он наблюдал с большим интересом, никак не предполагая, что его это тоже коснется.

- Может, вы попробуете с товарищем Холодцом поговорить по поводу его нижнего белья?

- А вот хер его знает, что он ответит, - лейтенант поднялся и пошел дипломатию разводить.

И начштаба согласился, но не просто так, а за два литра молока, если получится. У него оказались голубенькие в белый горошек. Снова пришлось Бабе Варе надевать офицерское дерьмо себе на голову. В армии и не такие вещи приходится проделывать. И надо же, в этот раз Зорька его пустила под себя.

Только успевали котелки подносить. Так баба Варя стал главным дояром, сменив на время теста на выживание свои черные армейские трусишки на цветные майорские. Ему теперь приходилось постоянно ходить без оных, таская голубые в белый горох на голове, зато Зорька принимала его как родного. В первый вечер она одарила взвод полезным продуктом. Многие, засыпая, были счастливы. Петро все же посматривал сквозь медленно смыкающиеся веки на силуэт буренки, которую на ночь привязали с помощью нескольких солдатских ремней к вбитому в землю колу.

С рассветом споры о дальнейшей судьбе коровы разгорелись с новой силой. Четко образовалось две партии. Одна требовала говядины, другая предлагала воздержаться и оставить скотинку на благо взвода. В более агрессивной группе оказались почти все деды, желающие употребить Зорьку. Некоторые слоны и духи также примкнули к старикам, и расклад сил был явно не в пользу вегетарианцев. Среди отстаивающих молочную диету наблюдались Валетов и Резинкин, а вот Простаков оказался сволочью - он хотел мяса, в чем и признался. И сколько ни пытался Валетов объяснить ему, что на молоке они протянут до конца месяца, он ничего не хотел слушать. Фрол даже ему обещал наворовать у Холодца консервов, но никакие уговоры на него не действовали. Жалкая кучка не могла рассчитывать на победу. И Али-баба, и Казарян с Забейко, и Жевалов, с наслаждением пьющие вечером молоко, под утро озверели. Мудрецкий отстранился, предоставив решить этот вопрос коллективу. Он еще не знал, что игра в демократию в армии ни к чему хорошему не приводит.