– Я скучаю по нему, – громко произнесла я. – Я до боли скучаю по нему.

Обычно я не упоминаю о нем, на самом деле я никогда этого не делаю, не желая причинять боль людям, вынуждая их к ответу, но сейчас это произошло спонтанно, эти слова просто вырвались у меня.

Полли выдохнула, и ее улыбка увяла. Она опустила глаза, ее плечи поникли.

– Я знаю. Мы тоже скучаем по нему. Мы также скучаем по тебе, очень скучаем.

Она опустила голову, положив ее на сомкнутые руки, и заплакала, горько, всхлипывая, отчего сотрясалось все ее тело. Паз похлопал ее по спине. А я радовалась. Потому что она наконец сбросила маску и теперь это была настоящая Полли, которая говорит правду. За это я и любила ее.

Двигатель такси громко работал, пронзая тишину раннего утра на Мертон-авеню. Джессика увидела, как дернулись тюлевая занавеска в спальне миссис Плезент. Пусть смотрит, все равно не увидит ничего особенного. И в любом случае, после вчерашнего разговора через мусорный контейнер она знает, что происходит.

– Итак, вы уезжаете без мужа? – спросила ошеломленная миссис Не-очень.

– Да.

– И без дочки?

– Да, – вздохнула Джессика. Ей хотелось добавить: «Сейчас двадцать первый век, матери не обязаны ходить за детьми как привязанные! Я не бросаю ее в чулане, она остается со своим отцом!» Вместо этого она кивнула, ощутив волну неодобрения, исходившую от своей соседки. – За компанию, – пробормотала Джессика, отступая внутрь дома.

Теперь Мэттью стоял в проеме открытой двери, усадив Лилли себе на бедро.

– Поцелуй мамочку на прощание. – Он наклонился вперед так, чтобы Джессика могла легко дотянуться.

Когда она поцеловала дочку в щеку, Лилли застонала, вцепившись обеими руками в рукав Мэттью – она начинала немного нервничать, когда ее наклоняли. – Пока, Лилли, – улыбнулась она дочери.

Наклонившись, Мэттью свободной рукой притянул жену к себе. Джессика услышала, как он, слегка касаясь ее волос проговорил: «Возвращайся ко мне, Джессика».

Тихо засмеявшись, она перекинула сумку через плечо.

– Я вернусь. Я уезжаю всего на неделю. Она пролетит быстро.

Отстранившись, Мэттью удерживал ее за плечо, что давало ему возможность заглянуть ей прямо в лицо. Его слова прозвучали взвешенно и искренне: «Нет, Джессика, я имею в виду, возвращайся ко мне».

Она отвернулась, стараясь не замечать блестевших в его глазах слез, и кивнула, переходя улицу и садясь в ожидавшее ее такси.

Позже, в тот день, когда они прилетели на Майорку, такси с тряской пробиралось сквозь изгибы и повороты узкой прибрежной дороги, кружа по серпантину, когда они поднимались все выше и выше. Когда водитель со скрипом тормозил, на лице Полли появлялось такое выражение, будто ее сейчас стошнит в целлофановый пакет. Джессике хотелось рассмеяться, но она знала, что водитель такси наблюдает за ними в зеркало заднего вида.

Она вытягивала шею, стараясь увидеть море на поворотах, и при каждом проблеске воды ее пронизывала радость. Это не было похоже на бегство в полном понимании этого слова, скорее, это была попытка сохранить иссякающие запасы здравомыслия, достигшего опасно низкой черты. Джессике здесь нравилось – это было счастливое, то самое счастливое место, где они с Мэттью провели свои лучшие дни. Возможно, на уровне подсознания она полагала, что, если она приедет туда, где познала огромное счастье, какая-то частичка его снова прокрадется к ней в душу. Счастье методом погружения, ради этого стоило примчаться сюда.

Тот факт, что она была здесь только до того, как стала матерью, тоже имел немаловажное значение, это место не хранило воспоминаний или образов Лилли. Джессика ощутила, как ее пронзило привычное чувство вины. Что она за мать, если не испытывает потребности постоянно находиться рядом со своим ребенком? Она ужасная мать и отвратительная жена для Мэттью. Закусив губу и глядя в окно такси, она надеялась и молила о том, чтобы этот отдых стал тем тонизирующим напитком, в котором она нуждалась. Она решила не обращать внимания на тихий голос, раздававшийся у нее в голове, говоривший, что отпуска недостаточно для того, чтобы справиться с произошедшим в ней надломом. Зато она поклялась, что вообще не станет думать о Лилли, а просто сосредоточится на том, чтобы привести себя в порядок. Ведь в конечном счете, убеждала она себя, так будет лучше всего для Мэттью и Лилли.

Температура была значительно выше, чем дома, было тепло, как летом, и она была рада этому – не нужно включать центральное отопление или надевать еще одну шерстяную кофту, если греет солнце. Джессики ощутила возбуждение внизу живота, когда они подъехали к вилле, это было то, чего она давно не испытывала. Она глубоко дышала, и казалось, что с каждым вдохом воздуха на этой чужой земле у нее прояснялась голова.

Машина остановилась у кованых железных ворот виллы «Оранжери» в бухте Дея, принадлежавшей родителям Мэттью.

– О господи! – завопила Полли и побежала по усыпанной галькой подъездной дорожке. – Удивительное место! Посмотри сюда!

Джессика улыбнулась, отыскав под кустом связку ключей, и открыла светлую входную дверь из прочного дуба. Все выглядело замечательно. Очевидно, садовник отлично справлялся со своей работой. Трава была аккуратно подстрижена, а в кадках буйно цвела ярко-красная герань. Выложенная камнями подъездная дорожка была вычищена, разбросанные в случайном порядке по ее краям большие камни были свежевымыты, а изящная зеленая изгородь и цветы смотрелись великолепно. Здесь было красиво. Рядом с виллой росли аккуратные ряды апельсиновых деревьев, которые, как рассказывал ей Мэттью, были прекрасны в любое время года, неважно, прогибаются ли они под зрелыми апельсинами, усыпаны ли изысканными белыми цветами или просто покрыты густой зеленой листвой. Просто вдыхая их сладкий цитрусовый аромат, чувствуешь себя лучше, говорил он и был прав.

Семейство Максвелл купило этот дом в семидесятых годах, когда прошло не более десяти лет после его постройки, но облицовка из неотесанного камня и простые окна с решетками наводили на мысль о том, что он намного старше. В девяностых годах Энтони и Маргарет полностью его переделали, разломали устаревшую кухню и ванные комнаты, установили современную бытовую технику и украсили все белым мрамором.

– Посмотри, какая красота! Господи, как же мне здесь нравится! – Полли бегала из комнаты в комнату, прыгала по кроватям, гладила столешницы и плюхалась на диваны. – Давай переедем сюда и больше никогда не вернемся домой!

Улыбнувшись, Джессика подошла к застекленной двери, не желая признаваться, насколько соблазнительно это звучит. Повернув большой ключ, она сдвинула задвижки из кованого железа и раскрыла двери настежь. Она вышла на просторную круглую террасу, обставленную множеством шезлонгов, столов и кресел, каждое с роскошной подушкой светло-коричневого цвета и подходящим зонтом от солнца. В тени ближнего угла дома, в обрамлении апельсиновых деревьев, располагался небольшой бассейн.