объяснить. Никак! Я не знаю, каким образом моя подпись оказалась на чужом чеке. Не знаю.

– Но это факт, – продолжил настаивать лейтенант.

Миша бросил умоляющий взгляд на Дану. Но и ей сказать было нечего.

Конечно, никакого чека Миша не крал. Но почерк… И подпись… «Миша прав, – подумала она. – Это какое-то безумие». Однако эмоции эмоциями, а это безумие должно иметь вполне логичное и совершенно материальное объяснение.

– Вы намерены оставить господина Орлова в камере на семьдесят два часа? – спросила Дана, готовая сражаться за брата.

Лейтенант пожал плечами, еще раз перелистал дело и вздохнул.

– Опасность обществу господин Орлов не представляет, – вслух рассуждал лейтенант, перебирая документы в папке, – свидетелей, на которых можно оказать давление, в деле нет. – Лейтенант оторвался от бумаг. – Я готов отпустить его под домашний арест и подписку о невыезде.

На том и сговорились. Почти сутки Дана мучилась, пытаясь понять, что же произошло и каким образом на чужом чеке оказалась подпись Миши. На следующий день она выяснила, в какой типографии печатаются и соединяются в книжки чеки «Международного кредита». Приехав в типографию, она выяснила, что чеки Хаима Гринберга печатались сразу после чеков Михаила Орлова. Из типографии она отправилась в полицию и потребовала, чтобы молодой лейтенант связался с Хаимом Гринбергом и попросил его пересчитать число чеков в чековой книжке, номера которых следовали сразу за номером украденного чека. Удивленный сотрудник зоопарка пересчитал чеки.

– Их двадцать четыре, инспектор, – сказал он и повесил трубку.

– А где же двадцать пятый чек? – спросила Дана. – Ведь чеков в чековой книжке должно быть двадцать пять.

Лейтенант только развел руками, но его уверенность в виновности Миши явно была поколеблена.

После этого Дана отправилась к бухгалтеру Миши, который оказался человеком пунктуальным и дотошным, и попросила его отыскать корешки чеков из последней чековой книжки, которой пользовался Миша. Корешков оказалось двадцать шесть. На двадцати пяти корешках значилось имя владельца чека «Миша Орлов», на двадцать шестом – «Хаим Гринберг».

– Вот и разгадка, – сказала Дана молодому лейтенанту, вызвавшему Мишу на очередной допрос. – В типографии ошиблись. Случайно вплели чек Хаима Гринберга в чековую книжку господина Орлова. Господин Орлов не обратил внимания, что на чеке, который он выписал в магазине «Вина Галилеи», было не его имя, а имя и все реквизиты господина Гринберга. Но эта невнимательность – единственное преступление моего доверителя. Если господин Гринберг будет настаивать на наказании виновных в тех неприятных минутах, которые он пережил, вам придется выяснить в типографии, кто именно из ее сотрудников допустил ошибку, и предъявлять обвинение им.

Но Хаим Гринберг ни на чем не настаивал, вполне удовлетворившись извинительными письмами, отправленными ему руководителями банка и типографии, а также чеком на триста шекелей, который выписал ему счастливый Миша Орлов в счет погашения невольно нанесенного ущерба.

После того как с Миши были сняты все обвинения, арест в офисе и несколько часов, проведенных в полиции, превратились в забавное приключение. Миша с удовольствием обсуждал его с родными и самыми близкими сотрудниками, рассказывал подробности пребывания в камере и восхвалял свою спасительницу Дану, которая «только одна во всем мире могла разобраться в этом кошмаре». Он был готов заплатить ей любую сумму, но Дана отказалась даже от минимального гонорара, хотя согласилась принять приглашение на ужин в роскошном рыбном ресторане в Нетании[41].

Они ужинали вдвоем и, наверное, впервые делились друг с другом самыми сокровенными мыслями о своих семьях. Они рассказывали друг другу истории о своих родителях, оценивали их слова и поступки и ощущали прочное единение родных душ, понимающих друг друга с полуслова и беспокоящихся друг о друге. Расставаясь на парковке ресторана, крепко обнялись.

– Будь здорова, сестричка! – Миша обнял ее и поцеловал в щеку. – Я твой должник, и теперь, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, всегда можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо, братик. – Дана ответила нежным объятием. – Я тоже всегда готова тебе помочь. Если еще какая-нибудь типография вплетет какую-нибудь ерунду в твою чековую книжку.

Они рассмеялись и разошлись по машинам.

Конечно, Дана сделает все, чтобы человек, убивший Мишу и так подло надругавшийся над его телом, был наказан. И она не позволит никакому кудрявому майору своими нелепыми версиями спасти убийцу от возмездия.

Дана ощутила прикосновение к плечу чьей-то руки. От неожиданности она вздрогнула, на мгновение замерла и резко обернулась. За ее спиной стоял улыбающийся Габриэль Лейн.

– Габи! – Дана расплылась в улыбке и ткнулась лбом в плечо бывшего мужа. – Ты все-таки приехал.

– Конечно. – Габриэль крепче прижал ее к себе. – Как только разошлись все родственники, я сразу выехал.

Дана прижалась всем телом к Габриэлю.

– Как Алина?

– Я ей ничего не сказал. Она до сих пор веселится со своими друзьями. У нее траур наступит только завтра.

Дана вытянулась на цыпочках и чмокнула Габриэля в щеку.

– Я рада, что ты приехал. Мне не с кем было посоветоваться. А здесь столько всякого произошло!

– Кроме убийства и отрубленной головы? – Габриэль теснее прижал Дану к себе.

– Да. Нападение на боцмана. Записка в руке Миши. Телефонный справочник, от одной из страниц которого оторван край, на котором написана эта записка. – Дана сделала паузу, скорбно вздохнула и закончила: – А еще я поругалась с майором Барашем.

– Ну это понятно, – улыбнулся Габриэль. – Ругаться с офицерами полиции стало твоей жизненной позицией.

– Я же не виновата, – выпалила Дана, – что офицеры полиции несут всякую ерунду и при этом…

– Поругалась из-за какой-то версии, – понимающе перебил Габриэль.

Дана обреченно кивнула.

– Это была его версия или твоя?

– Его. – Дана потупила глаза.

– А ты ее высмеяла, – понял Габриэль.

– Я с ней не согласилась. И прямо сказала об этом майору. С моей точки зрения, эта версия нелепа. Придумать такое… – Дана задохнулась от возмущения. – Это надо обладать каким-то извращенным мышлением.

Габриэль с улыбкой смотрел на бывшую жену.

– Я не знаю, в чем суть версии майора, но хочу тебе напомнить, что мы имеем дело с убийством человека, образ жизни и образ мышления которого существенно отличаются от наших. И потому самая необычная, самая извращенная, с твоей точки зрения, версия может оказаться совершенно реальной. Прими это во внимание.

Дана подняла на Габриэля недовольный взгляд.

– Мне всегда казалось, что ты хорошо относишься к Мише, – сказала она.

– Я хорошо отношусь к Мише. – Габриэль удивленно взглянул на бывшую жену.

– Почему же ты тогда решил, что образ мышления Миши существенно отличается от нашего?

– Потому что большие деньги меняют человека. И с этим ничего не поделаешь. Твой брат давно не тот, каким он был,