— Уютно устроился, — заметил Хейес. — Интересно, что его тут держит?

Минкин сел на скамью.

— Известно, что садовник нашел мышьяк. Неизвестно, когда он исчез. Сторожка не заперта. Любой мог зайти. — Он принялся загибать сильные пальцы. — Известно, что там был Гладстон. Могла зайти одна из хозяек. Мог зайти покойный, если на то пошло. Потом та самая миссис Пейнтер. Вполне могла заглянуть в поисках садовника. Две другие женщины, Джулиет Пейнтер и Мередит Митчелл, тоже могли побывать. Ворот в ограде нет. Любой прохожий мог проникнуть, посмотреть, что тут можно украсть.

— Число подозреваемых чертовски сокращается, — саркастически заключил Хейес.

— Вот именно, — усмехнулся Минкин и уткнулся в стену затылком, окидывая взглядом седельную, отмечая торчащие из стен колышки для сбруи. — Да, — тихо повторил он. — За такую усадьбу можно пойти на убийство.

Снаружи послышались шаркающие шаги. Детективы переглянулись. Хейес растоптал на полу сигарету, носком ботинка затоптал в пыль окурок.

— Кто там? — спросил неуверенный старческий голос.

— Все порядке, мадам! — крикнул в ответ Минкин. — Полиция.

Дверь седельной скрипнула, в проеме появилась Дамарис Оукли в шляпе покойного отца — желтоватой панаме — и старомодном холщовом платье с отрезной талией. На ногах сильно поношенные матерчатые туфли с дырками на косточках.

— По-моему, — возмущенно сказала она, — я вас не знаю.

Минкин предъявил удостоверение и представил инспектора.

— Мы приехали из Лондона, мадам, оказать помощь следствию.

— Ах да, конечно. Алан предупреждал о вашем приезде. Зачем вы здесь? — Она внимательно изучила документ и вернула. — Я Дамарис Оукли.

— Просто осматриваемся, мисс Оукли.

— Местные полицейские уже все осматривали, — сообщила Дамарис. — Желаете поговорить со мной или с сестрой? Сестра сейчас спит. Все это сильно ее утомило.

— В данный момент мы ни вас, ни ее беспокоить не станем, — сказал Минкин. — Завтра зайдем, когда с деталями ознакомимся. Мы с инспектором только сегодня приехали.

Дамарис взглянула на них:

— Не поймите превратно, но я не понимаю, зачем вам надо было приезжать из Лондона.

— Мы не задаем вопрос «зачем», — смиренно ответил Минкин и получил в ответ пристальный взгляд хозяйки усадьбы.

— Верно. Хотя я твердо верю, что больше никто не умрет.

Лондонцы ошеломленно вытаращили на нее глаза.

— Еще кто-то должен умереть? — вымолвил Минкин.

— Нет, конечно. Я не ожидаю, — сурово сказала Дамарис. — Просто вспомнила стих, который вы процитировали. «Вопрос „зачем“ не задавай, иди вперед иль умирай». «Атака легкой кавалерии». Мой отец очень любил цитировать Теннисона.[14]— Она помолчала и задумчиво проговорила:

— Теперь ясно, что я не понимала смысла, читая его в юности. Кто-то ведь должен спросить «зачем», правда? «Иди вперед и умирай» никому не поможет. Будем ждать встречи с вами, суперинтендент.

И она удалилась.

— Чокнутая или как? — спросил Хейес.

— Нет… — На лице Минкина расплылась уважительная улыбка. — Очень хитрая старая птичка.

— Думаешь, способна кого-то убить?

— Что?.. О да, — кивнул Минкин. — Если решит, то убьет. Возможно, даже сочтет своим долгом, если увидит угрозу. У представителей ее поколения сильно развито чувство долга. Ну, вернемся в паб, мимо которого проезжали по дороге сюда, посмотрим, не поздно ли чего-то съесть.

Через несколько минут они свернули на стоянку у «Перьев», вышли из машины, осмотрели паб столь же пристально, как прежде Форуэйз.

— Симпатичное старое заведение, — одобрил Хейес. — Вот что хорошо в деревне — тут найдутся приличные пабы.

Подошли ближе. В теплый день некоторые выпивающие устроились на воздухе за складными столами, смахивая на членов туристского клуба в крепких ботинках. Минкин с Хейесом пробрались мимо них к дверям и вошли.

Долорес Форбс, словно наделенная экстрасенсорными способностями, мгновенно материализовалась перед ними, сложив на груди руки.

— Опять копы, — воинственно заключила она. — Как будто я уже не ответила на кучу вопросов. Один еще до открытия приходил. Чего вам?

— Поесть, дорогая, — на ходу бросил Минкин.

Долорес смягчилась, опустила руки, продемонстрировав великолепную грудь.

— Тогда ладно. Вон там в углу садитесь, никто не помешает. Я меню принесу. Сегодня дежурное блюдо чили с мясом.

— Сосисок с картофельным пюре нет? — горестно уточнил Хейес.

— Есть, конечно, — возмутилась Долорес. — Даррен!

Детективы обратили внимание на робкого мужчину за стойкой.

— Налей джентльменам за счет заведения!

Даррен как бы не поверил собственным ушам и нервно заморгал.

— Сейчас, Долорес.

Долорес благожелательно улыбнулась Минкину:

— Вернусь через минуту.

— А она недурна, — заметил Хейес, когда они уселись в указанном углу и потрясенный Даррен подал им две пинты.

— Разговорчивая, — добавил Минкин. — Посмотрим, что расскажет о том самом доме, — кивнул он в сторону Форуэйза.

Еду принесли быстро, и они за нее принялись. Сначала главное. Только поев и отказавшись от лимонного пудинга с меренгой, Минкин перешел к официальному делу. Направился к стойке, за которой теперь председательствовала Долорес. Даррен удалился по каким-то кухонным делам.

— Вкусный харч, — похвалил Минкин. — Еще выпьем по пинте, и вы чего-нибудь с нами.

— Спасибо, — кивнула Долорес. — Ром с кокой. Точно пудинг с меренгой не будете? Сама готовила.

— Сильное искушение, — соврал Минкин с впечатляющей убедительностью и похлопал себя по животу. — Увы, надо следить за фигурой.

— Да ладно, — фыркнула Долорес, — такому красавчику? Беспокоиться нечего. Мне лично нравятся мужчины, у которых на костях есть мясо.

Даррен, пожалуй, неудачно выбрал момент, появившись во всем своем жалком обличье.

— Звонит булочник насчет багетов, которые ты отослала обратно… — сказал он.

— Ну так разберись, — сурово приказала Долорес, и он засеменил прочь. — Мой бывший муж, — продолжила Долорес, обращаясь к Минкину, — был здоровенный малый. Без конца качал штангу. Мы с Чарли недолго прожили вместе. Он был лондонец. Я всегда говорю, у лондонцев есть стиль. Не то что эти, — презрительно кивнула она на одного туриста, осмелившегося приблизиться к стойке.