— Только на моих условиях.

— Все, что угодно!

— Во-первых, больше таких разговоров не будет. Если я здесь, значит, хочу здесь быть. Эта тема закрыта навсегда. Во-вторых, ты будешь уважать меня как равноправного партнера. В-третьих, будешь честен со мной. И последнее — мы будем решать все вместе, обсудив и приняв совместное решение. Отныне никакого приказного тона, как сегодня с врачом.

— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа моя. — Горан прижался ко мне. — Я не смогу без тебя, любимая! Если решишь уйти, умоляю, возьми меня с собой!

Саяна

— Саяна!!!

— Что? — я открыла глаза.

— Ты так кричала, я перепугался, любовь моя! — он сжал меня, дрожащую, стальным кольцом, и все стало хорошо.

— Просто сон, — успокоенно прошептала я, поглаживая его по спине. — Он мне с детства снится.

— Слава Господу!

— Угу. — Рука скользнула в его шевелюру.

— Родная…

— Да? — я погладила его по щеке.

Полузакрыв глаза, он потянулся за ладонью. Истома мгновенно разлилась по телу. Но мужчина пресек попытки поцеловать его, еще крепче прижав меня к себе и положив голову на мою грудь. Я вздохнула. Сколько, интересно, это будет продолжаться? После той злосчастной рвоты прошло уже больше недели! И все это время мы ограничивались поцелуями и обнимашками, как подростки.

— Горан, все будет хорошо. У меня вшита капсула — и тебе прекрасно об этом известно. Ты постоянно проходишь курсами уколы. Да, мы не можем использовать презервативы из-за твоей тотальной аллергии. Но все остальное дает практически стопроцентную защиту. Ведь так?

— Стопроцентной гарантии не дает ни одно средство предохранения, кроме воздержания. — Подняв голову, процитировал Эркюля Пуаро санклит.

Вот ведь проклятый эскулап! Я стиснула зубы и, оттолкнув Горана, села на край кровати.

— Прости, любимая.

— Мне что, матку вырезать, чтобы ты успокоился? — сорвалось с губ.

— Даже не думай! — он прижал меня к себе.

— Рано или поздно быть тебе изнасилованным, Драган! — я сбросила его руки.

— Ты меня сейчас убьешь за эти слова, но…

— Что?

— Дай своему санклиту немного времени, умоляю, жизнь моя!

— О, Господи, даруй мне терпения побольше и помоги не убить этого идиота! Потому что я его люблю!

— Правда? — мужчина уронил меня на кровать.

— То, что ты еще жив, лучшее тому доказательство! Кстати, расскажи, что такое Кара Господа.

— Это когда Господь наказывает за грехи. — Посмеиваясь, сказал Горан.

— А ежели серьезно?

— И где ты это успела услышать?

— Погуглила.

— Очень смешно.

— Да какие уж тут шутки, впору плакать — навзрыд! — фыркнула я. — Ну, так расскажешь, или мне искать иные источники информации?

— У санклитов есть правило — не люби человека. — Тихо сказал Горан. — Считается, что это и есть кара Господа. Любовь к смертному самая сильная, это одержимость, но в силу понятных обстоятельств рано или поздно санклит остается один. Это обрекает его на мучения до конца жизни. Если учесть, что мы почти бессмертны, чувствуется тонкая ирония Господа. Да и объект страсти чаще всего просто боится и ненавидит влюбленного.

— Это не наш случай!

— А чувства одного санклита к другому со временем гаснут. — Тихо добавил мужчина. — Так что у нас без сюрпризов. Любить всей душой мы можем только человека, а потом не в состоянии без него жить. Приходится искать Охотников, чтобы костяной кинжал в грудь воткнули!

— Не мели ерунды! — я стукнула его по ноге.

— Прости, любимая!

— Надеюсь, ты не думаешь на самом деле, что я — твое наказание?

— Саяна, ты — все вместе, и проклятие, и благословение, — прошептал он, прижимая меня к себе. — Как бы то ни было, я уже увяз по уши.

— Тогда не сопротивляйся, — промурлыкала я, запуская руку в его волосы. — Нам же так хорошо вместе.

— Родная моя, — мужчина попытался отстраниться, но наши губы встретились. Со стоном изогнувшись, он откинулся назад, увлекая меня на себя. — Я безумно люблю тебя и… столь же сильно боюсь потерять.

— Живи тем, что есть, — прошептала я ему на ухо, расстегивая рубашку.

— Саяна…

— ш-ш-ш, — мне удалось добраться до брюк. — Ты весь мой, помнишь?

— Весь твой, — простонал он, переворачивая меня на спину.

— Наконец-то! — довольно промурлыкала я. раскрываясь ему навстречу. — И не вздумай останавливаться!

— Не буду! — санклит полыхнул глазами и начал прокладывать дорожку из поцелуев от груди к животу.

— А по-обычному можно? — задыхаясь, все же уточнила я.

— Не сейчас, — проворковал Горан, просунув руки под мои ягодицы. — Упрямый!

— Угу.

— Ты… а-ах! — его дыхание обожгло меня сквозь трусики, и мозг взорвался наслаждением, перестав думать.

— Люблю тебя! — было первым, что я услышала, придя в себя.

— Взаимно. Но кое у кого мозоль на языке скоро появится!

— У той красотки, что слишком много говорит? — смеясь, уточнил Драган.

— А ты найди ей занятие, при котором рот занят.

— Даже не знаю. Наверное, это будет завтрак!

— Весьма оригинальный завтрак! — я рассмеялась, уронила его на спину и огляделась. — О, это подойдет!

— Пояс от халатика?

— Именно. Ведь обещала крепко-накрепко привязать к кровати и…

— О, да!

Глеб

— Зачем ты опять явился? — не особо дружелюбно высказался я, увидев Беру, что стоял под пальмой.

Жаль, что она финиковая, мне бы очень хотелось посмотреть, как его долбанет кокосом по башке. После того фиаско с Ольгой он заслужил. А ведь обещал, что все пройдет хорошо — девушка передаст Саяне записку, это несложно. Вот только Горан о записке узнал, и теперь подобраться к сестре будет намного сложнее. Или вообще невозможно. Надо было слушать Музафера!

— Чего пришел? Новая гениальная идея появилась?

— А ты ничего не попутал, мальчик? — глаза скандинава сузились и потемнели. — Да, в прошлый раз облажались, но если умный такой, сам что-нибудь придумай! Говняться он тут еще вздумал, видите ли! — резко развернувшись, мужчина зашагал к воротам.

— Бера, стой. — Крикнул я, но с места не сдвинулся. Если надеялся, что за ним побегу, то явно просчитался.